Давший клятву
Шрифт:
А еще он терпит поражение. Один за другим все монархи мира отгораживаются от него. Только Таравангиан из Харбранта – как известно, не отличающийся умом – согласился к нему прислушаться. Далинар что-то делал неправильно. Будь это затянувшаяся военная кампания, он бы заставил себя взглянуть на проблемы с иной точки зрения. Нашел бы новых офицеров, которые озвучили бы свои идеи. Попытался бы начинать битвы в другой местности.
Далинар и Кадаш скрестили клинки, металл ударился о металл.
– «Великий князь, – прочитала Навани, – с потрясенным благоговением от величия
– Славный, ваше величество? – продиктовал Далинар, пытаясь достать мечом ногу Кадаша. Противник увернулся. – Неужели вы можете приветствовать такие события?
«Всякий опыт приветствуется, – пришел ответ. – Мы Единый, который познает самого себя, – и эта новая буря славная, пусть она и приносит боль».
Далинар хмыкнул, парируя удар слева. Мечи громко зазвенели.
– Не думала, что она настолько религиозна, – пробормотала Навани.
– Языческие суеверия, – поправил Кадаш, ускользая от Далинара. – Азирцам, по крайней мере, хватает приличий поклоняться Вестникам, пусть они богохульным образом и поместили их превыше Всемогущего. Ириали не лучше шинских шаманов.
– Я припоминаю, – бросил Далинар, – что раньше ты не был таким придирчивым.
– Мне сообщили, что моя расхлябанность, возможно, поощрила вас.
– Я всегда находил твою точку зрения необычной. – Он смотрел прямо на Кадаша, но обращался к Навани. – Передай ей: ваше величество, пусть я и люблю сложные задачи, меня пугают страдания, которые принесет этот новый… опыт. Мы должны объединиться пред лицом надвигающейся опасности.
– Единство, – негромко проговорил Кадаш. – Далинар, если это твоя цель, почему же ты пытаешься расколоть собственный народ?
Навани начала писать. Далинар приблизился, переложил свой длинный меч из одной руки в другую.
– Кадаш, а откуда ты знаешь? С чего вдруг ты так уверен в том, что ириали – язычники?
Кадаш нахмурился. Хоть у него и была квадратная борода ревнителя, шрам на голове был не единственным, что отличало его от товарищей. Для них бой на мечах – просто еще один вид искусства. У Кадаша было поведение опытного солдата. Он дрался на дуэли и одновременно поглядывал по сторонам – не подкрадывается ли кто-то с фланга? Такое было невозможно в дуэли один на один, но на поле боя представлялось очень даже вероятным.
– Далинар, как ты можешь о таком спрашивать?
– Потому что об этом надо спрашивать. Ты заявляешь, что Всемогущий – бог. Почему?
– Да потому, что так оно и есть!
– Мне этого недостаточно, – бросил Далинар и впервые понял: так оно и есть. – Уже нет.
Ревнитель зарычал и прыгнул на него, в этот раз атакуя с подлинной решимостью. Далинар отскочил, отбил его, а Навани начала громко читать:
– «Великий князь, я буду откровенна. Триумвират ириали основан на договоре. Алеткар не играл какой-либо важной роли в мире с падения Солнцетворца. А вот сила тех, кто управляет новой бурей, неопровержима. Они выдвинули великодушное предложение».
Далинар застыл, ошарашенный.
– Вы готовы перейти на сторону Приносящих пустоту?! – спросил он,
– Что такое? – съязвил ревнитель, и его меч со звоном ударился о меч Далинара. – Удивлен, что кто-то готов перейти на сторону зла? Что кто-то предпочитает тьму, суеверия и ересь свету Всемогущего?
– Я не еретик! – Далинар резко отбил клинок Кадаша, но ревнитель успел зацепить его руку. Удар оказался тяжелым, и хоть мечи были затуплены, от него точно должен был остаться синяк.
– Ты только что сам сообщил мне, что сомневаешься во Всемогущем, – напомнил Кадаш. – Что еще останется после такого?
– Не знаю. – Далинар шагнул ближе. – Я не знаю, и это приводит меня в ужас. Но Честь говорил со мной и признался, что потерпел поражение.
– Князья Приносящих пустоту могли, как гласят предания, ослеплять людей. Посылать им ложь.
Он поспешно атаковал, замахиваясь, но Далинар отпрянул и начал отступать по краю дуэльного ринга.
– «Мой народ, – прочитала Навани ответ королевы Ири, – не хочет войны. Возможно, чтобы предотвратить очередное Опустошение, надо позволить Приносящим пустоту взять то, что они хотят. Из наших хроник, пусть они и скудны, следует, что человечество ни разу не выбирало этот путь. Это опыт, посланный Единым, а мы его отвергли».
Навани подняла голову, явно столь же удивленная этими словами, как и услышавший их Далинар. Перо продолжило писать.
– «Кроме того, – прибавила Навани, – у нас есть причины не доверять вору, великий князь Холин».
Далинар застонал. Так вот в чем дело – в осколочном доспехе Адолина. Далинар посмотрел на Навани:
– Сможешь узнать что-то еще, попытаться их успокоить?
Она кивнула и начала писать. Далинар стиснул зубы и снова бросился на Кадаша. Ревнитель поймал его меч, а потом схватил за такаму свободной рукой и притянул к себе лицом к лицу.
– Всемогущий не мертв, – прошипел Кадаш.
– Раньше ты меня бы утешил. Теперь сверлишь взглядом. Что случилось с ревнителем, которого я знал? С человеком, который жил подлинной жизнью, а не просто смотрел на мир с высоких башен и из окон монастырей?
– Он боится, – тихо ответил Кадаш, – что каким-то образом не выполнил свой самый торжественный долг перед человеком, которым глубоко восхищается.
Они смотрели друг другу в глаза, их мечи все еще были скрещены, но ни один не пытался на самом деле усилить натиск. На миг Далинар увидел в Кадаше того, кем тот всегда был. Благородный и понимающий, воплощение лучшего, что есть в воринской церкви.
– Дай мне что-то, с чем я мог бы вернуться к священнослужителям, – взмолился Кадаш. – Отрекись от убеждения в том, что Всемогущий мертв. Если ты это сделаешь, я смогу убедить их принять твой брак. Короли поступали и худшим образом, но сохраняли воринскую поддержку.
Далинар стиснул зубы и покачал головой.
– Далинар…
– Кадаш, от лжи никому не будет толка, – произнес он, отступая. – Если Всемогущий мертв, то притворяться, будто это не так, – чистая глупость. Нам нужна подлинная надежда, а не достоверный обман.