Дай умереть другим
Шрифт:
– Ах так! – голос Андрюши дрогнул. – Вы надо мной издеваетесь, да?
– Я поручаю тебе дело, которое не могу доверить никому, кроме тебя, – мягко возразил Олег Николаевич. – Не спорь и не возмущайся, это бесполезно. Лучше сходи к сарайчику и наноси дров. Тут прохладно. – Его взгляд прошелся по отсыревшим обоям.
– Послушайте, – сказала Светлана, когда Андрей, хлопнув дверью, отправился выполнять поручение, – я понимаю все, кроме одного. Зачем вам связываться с грузинами? Посадили бы меня в погреб, и дело с концом. А вы зачем-то берете на себя лишние хлопоты… Звучит, конечно, красиво, но верится с трудом.
Олег Николаевич коротко улыбнулся:
– Мудрый человек сказал бы: одним бандитом больше,
Светлана посмотрела ему в глаза и, прочтя в них нечто такое, чего не выразишь словами, кивнула.
Глава 11
Вызываю огонь на себя
1
Головная компания Зинчука носила название «Домино» и занимала все левое крыло бывшего Всесоюзного научно-исследовательского института промышленного машиностроения. От ВНИИПрома к началу третьего тысячелетия мало что сохранилось – горстка сотрудников, директор, которого никто никогда толком не видел, и пара сменных вахтеров, торчавших на своем посту непоколебимо, как фикусы в неподъемных кадках.
Когда Зинчук еще только арендовал институтские площади, он распорядился заменить прежние входные двери на новые, белоснежные, с пневматическими механизмами, обеспечивающими бесшумное автоматическое закрывание. Потом в ходе насильственной приватизации часть здания была выкуплена, и двери по приказу того же Зинчука выкорчевали, невзирая на протесты общественности.
Теперь у компании имелся отдельный вход, так что двери пригодились ей самой. Сотрудникам института на память о прежнем арендаторе осталась лишь туалетная кабинка, облицованная настоящим итальянским мрамором, да ведущий к уборной коридорчик, обшитый металлопластиком.
Если на заре перестройки Зинчук стремился окружать себя только комфортом, то с годами он научился заботиться также о собственной безопасности. Для сотрудников фирмы существовала строгая пропускная система, а посетителей вежливо заставляли подвергаться лучевому контролю, чтобы они не пронесли внутрь оружие. Руководящий состав «Домино» проходил при назначении на должности специальную проверку, а затем постоянно находился под негласным контролем службы безопасности компании, которую возглавлял отставной полковник ГБ.
Но после неожиданного возвращения Сосо Медашвили вся эта налаженная система защиты перестала казаться Зинчуку достаточно надежной. Не вдаваясь в подробности сложных отношений уголовного авторитета и преуспевающего коммерсанта, достаточно сказать, что, помимо взаимовыгоды, они строились на презрении и страхе. Презирал бизнесмена Сосо, намеревавшийся купить себе после отсидки корону вора в законе. Боялся Зинчук, за счет которого это должно было произойти. Матерый волк и племенной бык в одном загоне – вот что представлял собой этот странный симбиоз. Никто не мог с уверенностью предугадать, как долго оба сумеют уживаться рядом, но ни у кого не вызывало сомнений, что закончится это в любом случае плохо. Убежден в этом был и сам Владимир Михайлович Зинчук.
Рабочий день вторника уже подходил к концу, а он так и не сумел заставить себя заняться неотложными делами. Отменялись встречи, отсылались восвояси посетители, росла на столе кипа неподписанных бумаг. Зинчук неподвижно сидел в своем кресле и смотрел в окно. Из-за прозрачного бронированного листа, заменявшего стекло, небо над соседней крышей было окрашено в голубоватый цвет, но Зинчук отлично знал, что это лишь иллюзия. Такая же, как его деловые отношения с Сосо.
Все, что умел и любил делать грузин, это транжирить деньги, заработанные Зинчуком. Сначала он просто давал компании «крышу»,
Рубоповские чины, гарантировавшие Зинчуку как минимум пятнадцать лет независимости, теперь делали вид, что не помнят никаких договоренностей. Начальник оперативного отдела полковник Фролов и его заместитель Ивасюк, которые до недавних пор прикрывали фирму вместо Сосо, сделались вдруг необычайно занятыми и настроенными на официальный лад. Выслушав претензии Зинчука, Фролов впервые за последние годы обратился к нему по имени-отчеству и сухо предложил действовать через своего заместителя. Ивасюк же с утра до ночи проводил бессрочное оперативное совещание, так что встретиться или хотя бы переговорить с ним не удавалось.
Стало ясно – менты поджали хвосты. Они прекрасно знали, что произойдет с Зинчуком, если вдруг выяснится, что он организовал возбуждение уголовного дела против Сосо Медашвили, и заранее умывали руки. Те самые руки, которыми все было проделано. А над головой Зинчука, в которой созрел коварный план, нависла опасность.
Тяжело вздохнув, он развернулся вместе с креслом к овальному столу, сработанному из цельного спила кедра. Покрытый зеленоватым мрамором и отделанный бронзой, он весил немногим меньше танка, и под полом кабинета пришлось устраивать дополнительные перекрытия. Теперь Зинчук чувствовал себя так, словно в любой момент мог провалиться в преисподнюю. Вместе со своим замечательным столом и браслетом от Гуччи, стоимость которого пришлось позабыть сразу после приобретения, чтобы не сожалеть о бездарно потраченных деньгах.
Главным украшением стола служил так называемый бонсай – карликовое деревце в китайской плошке на драконьих лапах. Карликовую яблоньку два года назад подарила Зинчуку единственная дочь. То был день его рождения, поэтому Светочка была мила настолько, что научила отца подрезать корни растения, ограничивая ему рост. Они выпили шампанского и пожелали друг другу удачи, после чего дочь села в самолет, который должен был доставить ее в лондонский аэропорт Хитроу, а перенес… прямиком в могилу.
Сразу после этой трагедии на столе Зинчука возникли фотографии дочери, и все, кому выпадала честь лицезреть их, почтительно умолкали. Четырехлетняя Светочка в детской панамке, семилетняя Светочка в лицее, двенадцатилетняя Светочка в обнимку с папой на борту яхты и так далее и тому подобное. Не так давно галерею снимков довершил еще один, что вызывало у людей несведущих полнейшую растерянность. Покойная Светлана вновь позировала перед фотообъективом со своим отцом, но на этот раз – в подвенечном платье. О том, что это подмена, знали немногие.
Для того чтобы создать эту иллюзию, Зинчук затратил массу времени и средств. Он искал не просто точную копию своей любимицы, но выдвигал требование, чтобы претендентка являлась ровесницей и тезкой дочери.
Мечта осуществилась. Обретя Светлану Кораблеву, Зинчук почти перестал ощущать невосполнимость утраты и заново научился радоваться жизни. Он сотворил себе кумира и был готов боготворить молодую жену до конца своих дней. Но тут явился проклятый Сосо и все испортил. Единственную любовь Зинчука, в которой воплотились его отцовские и просто мужские чувства, испоганил уголовник, сделавший это умышленно, чтобы лишний раз подчеркнуть свое превосходство. Для того чтобы унизить Зинчука окончательно, он даже взялся откармливать его жену, словно она была обыкновенной гусыней или телкой.