Дайте мне обезьяну
Шрифт:
— Голосовать надо не сердцем, но за тех, у кого сердце есть!
Костя Негожин лепил мелодраму.
Тетюринская легенда о собачке по кличке Тим пришлась очень кстати. Она излагалась в «Живой воде» от лица Тетюрина и Несоевой.
Тим на фотографиях был умилительным.
«Ему мы обязаны нашим знакомством, нашей любовью».
Юношеское стихотворение Коляна о спасении щенка заиграло гранями нового смысла. Его напечатали рядом с фотографией Тима. Колян, в котором вновь пробудился интерес к поэзии, не стал жертвовать авторством, как предлагал ему Жорж, ход
Слово «спасти», по замыслу Косолапова, должно возбуждать в мозгах населения добрые ассоциации: спасение легендарного Тима спасительницей Анастасией Степановной, спасение жениха Анастасии Степановны, жестоко избитого (т. е. вылечить надо), спасение любви — в данном случае предельно конкретной — Анастасии Степановны и Тетюрина (а просто женить их, и дело с концом!) и через спасение любви Несоевой и Тетюрина спасение наконец «всех нас», и влюбчивых и безлюбых — униженных и оскорбленных, забытых и обворованных, замороченных бытом, удрученных тяжестью бытия — куда мы идем? во что мы верим? почему мы смертные все? — и тот, и этот, и ты, и я, и даже ваш любимый кот Мурзя, и даже ваша морская свинка, и даже легендарный Тим, пригретый нечаянной, но праведной славой! — почему так быстро осыпается штукатурка с фасадов домов? почему засран пожарный водоем возле автобусной станции? почему почетного гражданина города ударил дубинкой пьяный мент?.. а что будет с нами, с простыми и непочетными? — почему жены уходят от мужей? почему мужья уходят от жен? — ОНА И НАС, всех нас, как гордо звучит в неповторимом имени Анастасия Степановна Несоева:
А НОВАЯ НЕВЕСТА, ОНА И НАС СПАСЕТ!
«Да, да, надо спасать. Кто ж, как не я? У меня нет другого пути. Я знаю, что надо делать».
3
Анастасия Степановна вошла в палату.
— Вот вы, Виктор, какой. Я представляла вас другим. Право, мне очень неловко, что все так получается.
Тетюрин молчал, Несоева подумала, что он ее не узнал, и представилась:
— Анастасия. Анастасия Несоева.
— Я вас узнал, Анастасия Степановна.
— Давайте начистоту, Виктор. Я не хочу, чтобы у нас были недомолвки. Мне эта затея не нравится. Я была против. Может быть, следовало быть более настойчивой, но как уж получилось — пошла на поводу… Значит, так. У меня нет никаких видов на вас. Чтобы вы знали. И еще, чтобы вы знали, если не знаете, эти дурацкие заявления для газет, интервью… это все не я, не мое…
— Я знаю, — сказал Тетюрин, — их сочинил Костя Негожин.
— Негожин? — переспросила Анастасия Степановна. — Не тот ли, которого я вытаскивала из вытрезвителя?
— Из вытрезвителя вы меня вытаскивали.
— Да вы что?
— А что? Вот такой у вас муженек будет. Пьет, под забором валяется. Вы разочарованы?
— Если б вы знали моих предыдущих мужей, не говорили бы так. Видите, нас уже что-то связывает.
— Я, наверное, должен поблагодарить вас, — произнес Тетюрин. — Мне клеили статью. Кабы не ваша помощь…
— Нет, что вы, это я должна поблагодарить вас. И от себя лично, и от всего блока. С кем не бывает. А вы себя вели по-мужски. Лишнего не сказали. Хотя могли… в таком состоянии. Был бы скандал. Ни в чем не признались.
— Ну я что… я… так получилось.
— Я понимаю, вам бы хотелось держать дистанцию, как и мне тоже, но ничего не поделаешь. Отнесемся к этому как… — Несоева запнулась.
— Отнесемся, — согласился Тетюрин, не дожидаясь «как».
— Как к авантюре, — нашла слово Несоева. — Знаете, у меня прабабка из-под венца сбежала… Вместе с цыганом.
— В вас течет цыганская кровь?
— Одна восьмая.
— Что же, она в таборе жила?
— Не знаю. Может, это и не совсем цыган был.
— Понятно, — сказал Тетюрин.
— Просто мы по женской линии все активные. И дочь моя, она вся в меня.
Про дочь Тетюрин не стал спрашивать.
— Вон сколько я вам рассказала о себе. Я рада, что вы меня не боитесь.
— А зачем мне бояться?
— Я вас тоже не боюсь, — призналась Несоева. — Не буду задерживать, сейчас уйду.
— Мне торопиться некуда, — сказал Тетюрин.
— К сожалению, мы не принадлежим себе в значительной степени…
— Это точно.
— Как бы друзья по несчастью.
— В некотором роде, — сказал Тетюрин.
— А про наше знакомство ваш Негожин хорошо придумал.
— А что он придумал?
— Ну что от вас убежала собака, а я нашла… спасла.
— Это не Негожин придумал, это я придумал. И не придумал, а из жизни взял. Из собственной! Это я для Богатырева придумывал, а не для нас с вами. Я, Анастасия Степановна, такие сценарии кровью сердца пишу.
— Вот вы какой, — сказала Несоева.
После этого нельзя было не помолчать.
— Виктор, — проговорила наконец Анастасия Степановна, — говорю вам как старший товарищ, хотите вы или нет, а надо на ты. Конечно, разница в возрасте ого-го-го, я не буду кокетничать, но если мы не прекратим выкать, получится большая нелепица.
Оценка читалась во взгляде Тетюрина, так он смотрел на Несоеву. Она спросила:
— Вам трудно?
— Дело не в возрасте, — сказал Тетюрин. — Что вы все «возраст» да «возраст»!.. Дело в том, Анастасия Степановна, что вы для меня… как бы это выразиться… не человек даже, а, что ли, миф… выдумка…
— Симулякр?
Изумился Тетюрин:
— Я не знал, что вы владеете этой терминологией.
— С кем поведешься, от того и наберешься. У меня дочь продвинутая. И потом, с Косолаповым нередко беседуем… Он меня просвещает… Бодрийар… Постмодернизм… — она хотела еще что-то присовокупить к уже сказанному, но сдержалась.
Беспокойство овладело Тетюриным, ему показалось, что сейчас с ним будут говорить о постмодернизме. Несоева, однако, сменила тему:
— Во всем, что касается дела, — никаких сантиментов. Я человек волевой, сильный, жесткий, жестокий. Могу и шкуру спустить. Стальной человек! — она вдруг звонко щелкнула зубами и обворожительно улыбнулась. — Не бойтесь, не вставные.
— Анастасия Степановна, вы, надеюсь, тоже в курсе, что эти интервью со мной… про вас и вообще… не я придумываю?
— Я их не читаю, — соврала Несоева. — Хорошо, хорошо, нечего кота за хвост тянуть, говорите «ты», раз, два, три!..