Даже не мечтай!
Шрифт:
— Все хорошо, отличная крепкая девочка!
— Что? — Иссиэль не поверил своим ушам.
— Девочка! — Блекрайн затряс головой и едва управляя заплетающимися ногами ринулся в палатку.
Вир сразу поднес уставшей служительнице Саты кружку горячего крепкого чая с медом и накинул на плечи шаль. Лето конечно, но пропотевшее усталое тело уязвимо перед легчайшим сквозняком. А Иссиэль все ходил вокруг нервно притопывая сапогами и восклицал:
— Девочка! Не может быть! Девочка!
— Да что вы так волнуетесь, милорд? — улыбнулась Лилия,
— У единорогов никогда не рождались девочки! — лорд лихорадочно сверкад глазами и кажется напрашивался на кружку отвара пустырника. — Только сыновья! Думаешь почему мы собирал девушек по селам и дорогам? У нас никогда не было своих женщин!
— А теперь есть, — пожала плечами Лилия, она так устала от бешеной скачки и непростых родов княжны, что ей было абсолютно плевать на переживания окружающих. Хотелось снять грязную одежду, смыть пот и, упасть на хрустящие от свежести простыни.
Иссиэль выдохнул, успокаиваясь и присел рядом с усталой девушкой:
— Ты правда не понимаешь, что сейчас начнется в долине? Если малышка единорог, за нее будут сражаться лучшие лорды долин. Сбудутся десятки пророчеств, изменится даже наша магия!
— Исс, — Лилия грустно хлопнула ставшими вдруг свинцовыми ресницами, — прости, но я спать.
И отключилась. Лорд стукнул себя по лбу, поднял девушку и унес в фургон. Раздеть, обтереть, завернуть в одеяло и уложить на тонкий тюфячок. Пусть Лилия поспит, а он выяснит, уцелеет ли долина.
В палатке Блекрайна было тихо. Иссиэль кашлянул у входа спросил негромко:
— Блек, можно войти?
— Прошу вас, лорд Иссиэль.
Мужчина вошел внутрь и некоторое время топтался у входя любуясь дивной картиной: Омиллон умытая и укутанная легким одеялом лежала на походной кровати, баюкая у груди крохотный сверток из пестрых платков. Блекрайн сидел на полу, обнимая супругу и любовался своим самым дорогим в долине сокровищем. Иссиэль тихонечко подошел ближе, улыбнулся, глядя на сморщенное красное личико и спросил:
— Оборачивалась?
Блекрайн кивнул и предъявил доказательство — невесомый пучок золотых шерстинок.
— Золотая? — Иссиэль покачнулся и сел на низенький походный табурет, — Блек, ты понимаешь, что ее буду пытаться похитить все?
Юный отец усмехнулся, и успокаивая погладил жену по плечу. Тогда до Иссиэля дошло:
— О, Светлая! Да ты знал! — кусочки пазла быстро складывались в голове советника. Строительство дома-крепости, свадьба, летопись, предсказывающая войну… — Ладно, — лорд усмехнулся, понимая, что даже знай он все заранее, все равно не смог бы ничего изменить, — я очень за вас рад, поздравляю и все такое. Но если правильно понимаю, Омиллон лучше поберечься несколько дней и никуда не ездить?
— Лилия сказала, что все хорошо, — смущенно сказала княжна, все же обсуждать такие темы с посторонними мужчинами она не привыкла, — но неделю надо лежать.
— Понятно, — лорд еще раз взглянул на младенца, — значит я поставлю у вашей палатки охрану, а тебе Блек лучше отсюда не выходить. Если будет необходимость зови меня или Лилию, у нее есть помощник, прикроет.
Черный кивнул, соглашаясь с доводами старшего друга, Иссиэль простился и пошел организовывать охрану, писать письмо вожаку и всем своим тайным агентам и друзьям. Сокровище долины нужно беречь!
Следующие дни проходили по одной схеме — на рассвете под воротами обнаруживалась толпа из нечисти и наемников, скопившихся там за ночь. Единороги стреляли из арбалетов, обливали наступающих кипятком и смолой, сталкивали лестницы и фашины. Если до обеда бойцам не удавалось сломать ворота они отступали, если створка не выдерживала напора, появлялся Блекрайн, разгонял всех и возвращался в палатку к жене, а плотники ладили новые ворота.
Иссиэль бродил по стене мрачнее тучи. Странные циклы нападений нервировали его. Нападавшие старались не подставляться, но связывали своим присутствием большую часть мужского населения долины и при этом явно чего-то ждали. Но чего? Подхода свежих сил? Да откуда им взяться? Под стенами долины топтался весь сброд на пятьсот миль вокруг! Предательства изнутри? Вот это казалось более реальным! Но откуда ждать удара?
Исиэль нервничал, по двадцать раз обходил посты, непрерывно рассылал и получал известия из замка и остальных пограничных фортов. Все было тихо, но вокруг что-то назревало, набухало, как грозовая июльская туча.
Самое отвратительное было то, что в эти дни Иссиэль почти не виделся с Лилией. Их неимоверно тянуло друг к другу, но непрерывный поток мелких ранений, забота о только что родившей Омиллон и малышке поглощали все время лекарки. Часто она засыпала с миской у костра и Вир уносил ее в фургон, поручая смирившейся с его присутствием Раде обтереть и переодеть госпожу.
Пик случился через неделю после рождения дочери Омиллон и Блекрайна. Осмотрев поутру молодую мать, Лилия уверила, что дорогу она выдержит, если поедет в телеге. Посовещавшись, решили воспользоваться для перевозки фургоном.
Омиллон уже уложили на несколько слоев тюфяков и одеял, чтобы смягчить тряску. Маленькая Аурелия сладко посапывала на материнской груди, и Блекрайн уже сел на козлы, чтобы править лошадью, но тут в лагере поднялась нездоровая суета. Мужчины хватались за животы и разбегались по кустам, а в полевые сортиры выстроилась очередь стонущих и пританцовывающих воинов.
Иссиэль обвел взглядом разом, утративший воинственность лагерь и все понял:
— Общий котел! — выдохнул он.
Лилия уже подбежала к оставшимся после завтрака тарелкам, понюхала, лизнула, выплевывая и морщась:
— Копытень. Нести всех будет полсуток, а то и дольше. Антидота нет, могу только судороги снять и чуть-чуть самочувствие улучшить…
Тут за воротами раздался грохот, а ответить на него было некому! Все бойцы и дежурные ели из одного котла! Те, кто собирался уезжать решили не завтракать, планируя перекусить в таверне по дороге!