Даже Смерть знает мое имя 3
Шрифт:
К счастью, ректор вовремя осознал, что происходит, и полез в карман за патронами, лихорадочно косясь на несущегося на нас медведя, чья шерсть на груди слиплась от крови.
— Сделайте что-нибудь! — полоснул по ушам истеричный крик Рыжей. — Я сполна заплачу вам!
Мой мозг мимоходом отметил, что девка опять в клочья рвёт свою сказку о бедной семье. Однако я, по понятным причинам не стал акцентировать на этом внимание. Вместо этого моя рука взметнулась, а из магического перстня вылетела «стрела». Она безжизненно-серым сгустком тумана метнулась к оборотню и попала прямо
— Вы издеваетесь? — разочарованно процедил я, глядя на морду медведя.
Даже нос не сгнил! Только шерсть слегка поддалась гниению! Да тут у всех, что ли, имеется не шуточная защита от магии?! Хотя, с другой стороны, логично, что местные в процессе эволюции обзавелись ею, учитывая, какой разгул магии в этом мире.
— Врассыпную! — скомандовал я, бросившись в сторону.
Мы все ринулись кто куда.
Оборотень же заревел и погнался за Рыжей, чей испуганный вопль заметался в моих ушах. Снова раздались выстрелы револьвера. И ректор все четыре пули уложил в бок зарычавшей медведицы. Однако на ней практически никак не сказались раны. Да, новая кровь обагрила её шерсть, но только и всего. Оборотень даже не замедлился. Он громадными скачками настигал вопящую Рыжую.
И тут наперерез медведице бросился Бульдог, сжимая рукоять боевого топора.
Я тоже помчался к оборотню, только уже с другой стороны, да и в руках у меня был не топор, а меч.
Ректор же высыпал на траву гильзы и снова стал торопливо заряжать револьвер.
— Ай! — пронзительно вскрикнула Рыжая и растянулась на траве.
— Да твою мать! — зло выдохнул я, глядя на то, как девушка, захныкав, шустро поползла по траве, глядя большими от страха глазами на медведицу. А та уже приготовилась приголубить Рыжую когтистой лапой, один удар которой может отправить к праотцам средних размеров буйвола.
— Ыть! — выдохнул Бульдог, опустив топор на занесённую лапу медведицы. Хрустнула сломанная кость, и на траву брызнула горячая кровь, а округу сотряс чудовищный рёв боли. Аж молодые осинки затряслись, а все ночные птицы в панике полетели прочь.
Медведица обожгла побелевшего Бульдога пропитанным яростью взглядом и метнула к нему крепкие челюсти, дабы вырвать из бедра охотника приличный кусок плоти. Но тут уже я подскочил к оборотню с тыла и вонзил меч в его бок. Он вошёл чуть ли не до эфеса, вызвав у медведицы ещё один вопль боли. Она резко крутнулась, вырвав из моих рук меч, но так и не укусив Бульдога, потому что её карты смешала моя смелая атака. Однако она же лишила меня клинка. Он застрял в теле оборотня, скачущего на трёх лапах и предпочитающего не наступать на четвёртую сломанную.
— Добейте её! Скорее! — провизжала Рыжая, вскочив на ноги. — Плоть оборотней ночью исцеляется сама собой!
— Сейчас, сударыня! — азартно выдал ректор, оказавшийся около часто-часто дышащей девицы, с незамутнённой ненавистью глядящей на окровавленную медведицу.
Граф сделал ещё четыре выстрела, целясь в глаза оборотня. Три пули вонзились в шею, а вот четвёртая угодила прямо в левый глаз медведицы. Та снова зарычала и встала на задние лапы. А тут уже Бульдог с обезумевшими глазами и перекошенным
Медведица издала жалобный скулёж, пузом грохнулась на запачканную её же кровью траву и начала стремительно уменьшаться. Она быстро превращалась в голую волосатую старуху. Тёмные короткие человеческие волосы покрывали даже её спину, руки и сморщенное лицо с длинным носом, лиловой бородавкой над верхней губой и жёлтыми глазами. Последние быстро теряли злой блеск и становились обречённо-печальными.
Кажется, старуха понимала, что с такими ранами ей не выжить. Рука сломана, на спине громадная рана, обнажившая позвоночник, а из правого бока, где находилась печень, продолжал торчать мой меч.
— Чудовище повержено! — торжественно сказал ректор и приобнял за талию Рыжую, довольно оскалившую зубки.
— Не я тут… чудовище, недоумки… — просипела старуха, пуская кровь, и вонзила затухающий взор в Рыжую. А та будто потеряла над собой контроль. Она сжимала и разжимала кулаки, а её сахарного цвета клыки заметно удлинились.
Глава 4
— Аннаэль, — не очень громко сказал я, указав взглядом на перекосившееся от злого торжества лицо Рыжей. Её клыки продолжали торчать, а пальцы сжались в кулаки.
— Кто? — вопросительно изогнул бровь улыбающийся граф. Видимо, он забыл, что сам же назвался этим именем.
— Вы! — выдохнул ошарашенный Бульдог, тоже заметивший, как изменилась физиономия девки. Его волосатая лапа покрепче сжала рукоять топора, чьё зазубренное лезвие покрывала кровь. Она лениво стекала по стали и тягуче капала на траву.
— А-а-а, — сморщил лоб ректор и виновато улыбнулся. И лишь затем он глянул на Рыжую. — Господи, боже мой!
Граф испуганно отпрыгнул от обнажённой девушки, словно она превратилась в гадкую склизкую тварь с гноящимися глазами и выпадающими изо рта жирными червями.
— И что же мы будем делать? — усмехнулась краем рта Рыжая, оглядев всех нас кровожадным взглядом хищных глаз.
— Идите своей дорогой, сударыня, — лихорадочно протараторил ректор, медленно сунув руку в карман, где у него лежали патроны. Хотя… нет у него там патронов. Из пары десятков найденных в сумке патронов только двенадцать были револьверными. Граф же как раз столько раз и выстрелил в медведицу.
— Я уйду, а вы будете преследовать меня? — прошипела вампирша. Ну, а кем же ей ещё быть?
— И в мыслях не было, — подал я голос и вытащил из тела бабки свой меч. — Ты честно облапошила нас, прикинувшись невинной овечкой.
— Угу, — вставил своё веское слово Бульдог, лихорадочно облизав толстые губы.
— Какие разумные воины, аж подозрительно… — улыбнулась красотка и вдруг с дикой скоростью метнулась к графу. Тот в ужасе выпучил глаза, разинул рот и попытался оттолкнуть вампиршу, но та уже с леденящим жопу воем вонзила клыки в лебяжью шейку ректора. Он запрокинул голову и закричал, забившись в неожиданно сильных руках вампирши, словно птичка, попавшая в силки.