Даже ведьмы умеют плакать
Шрифт:
ЛИЗА. МАГНАТ
Женя ушел, когда бессонная ночь уже алела рассветом.
Лиза улеглась в постель в то время, когда город начинает просыпаться: гремела контейнерами мусоровозка, вовсю орали воробьи, на автобусной остановке газовала маршрутка… Жаль, что придется в девять утра просыпаться, звонить на работу и отпрашиваться – и уж только потом продолжать дрыхнуть с чистой совестью.
Будильник прозвонил, вырвал ее из сна, и Лиза тут же потянулась к телефону. Набрала номер отдела, поговорила с Бергом, нарочито гнусавя в нос. Потом снова забралась
Разумеется, Лиза рассказала Жене не абсолютно все. Из ее повествования напрочь выпал Красавчик – как будто и не было его. Но… Не посчитает ли Женька ее ненормальной? Не решит ли, что она какая-то дура, кликуша экзальтированная? Не бросит ли ее?
Мысль, что она вдруг может лишиться художника, показалась Лизе ужасной. Это было бы катастрофой, в тысячу раз хуже, чем расставание с каким-то Ником или даже, допустим, увольнение с работы (чего она еще две недели назад боялась больше всего на свете).
Но даже если Женя ее и не бросит – что у них будет дальше? Он живет в Бадене, она – в Новокосине. Он – свободный художник, а она – человек подневольный: начальники, жесткий график, отпуск раз в год и всего на три недели… Женя – один, ни родителей, ни близких родственников, и даже его кот уже пристроен в хорошие руки. А у нее – бабушка и Пират, и их она не доверит даже самым заботливым людям…
Но – и это главное – Женя пока еще и не звал ее с собой, в Австрию, в Баден…
И тут зазвонил телефон. Лиза кинулась к трубке, думая, что ей решил перезвонить с работы Берг. Или, может, это Женька хочет сказать, что он без нее жить не может? И спросить, когда она полетит с ним в Вену?
Однако это был ни тот и ни другой. В телефоне раздался холодный, не терпящий возражений женский голос:
– Елизавета Кузьмина? С вами будет говорить Макеев Владимир Николаевич.
Именно так, в повелительном наклонении. Никакого «не могли бы вы ответить». Будет говорить, и все тут. Похоже, у олигархов секретарши гораздо более наглые твари, чем сами олигархи.
Через секунду в трубке щелкнуло, и быстрый голос нефтяного магната произнес:
– Елизавета? Нам с вами надо встретиться.
– Вас не убили? – попыталась сбить с него спесь неожиданным вопросом Лиза.
– Даже не ранили, – мгновенно парировал он. – Сегодня в семнадцать пятнадцать вас устроит?
– Да что случилось?
– Не по телефону. Давайте увидимся в «Балчуге», в лобби. Там и пообедаем.
Магнат разговаривал таким тоном, что Лиза поняла, что спорить с ним бесполезно. Они условились о встрече.
Странно, но почему-то разговор с олигархом совершенно успокоил ее. Лиза залезла под одеяло, обняла кота и тут же уснула.
ЛИЗА. ВТОРОЙ РАЗ УТРО
Лиза
Художник не звонил.
Она достала из шкафа юбку, в которой собиралась идти в «Балчуг». Нужно посмотреть, не пристала ли к ней кошачья шерсть (Лиза давно подметила: чем дороже вещь – тем легче к ней липнут Пиратовы волосенки).
Юбка оказалась в идеальном состоянии.
Тогда Лиза проверила, есть ли в загашнике новые колготки и не сточились ли набойки на «представительских» туфлях. Все в порядке: колготки есть, обувка – цела и сверкает глянцем. А Женька так и не звонит. Хотя времени уже три часа дня.
Даже бабушка – она все понимала без слов – и то начала хмуриться. Временами выжидательно поглядывала на телефон. Но аппарат молчал.
Лиза украдкой – чтобы не потерять лица перед бабулей – проверила, есть ли гудок (может, обрыв на линии?).
Телефон работал. Мобильник – тоже. А на часах уже половина четвертого.
«Женя, наверное, устал, – утешала себя Лиза. И оправдывала его: – У него-то вчерашний день был тяжелее, чем у меня. Я только работала, а он встал в несусветную рань, летел, дрался… Наверное, он отсыпается. Хотя мог бы, конечно, и позвонить, узнать, как я себя чувствую после вчерашних злоключений… Ну, значит, не догадался. Стало быть, вечером, как вернусь от Макеева, я ему сама позвоню».
И тут Лиза вспомнила: да ведь у нее даже нет его московского телефона! Ну да, он ей его и не давал! Это она ему сунула визитку со всеми координатами, а Женя оставил только свой номер в Бадене и электронный адрес. Но в Бадене сейчас его точно нет. А писать электронное письмо как-то совсем глупо.
Настроение, еще час назад скакавшее вокруг летних двадцати градусов, сразу скатилось до нуля. А времени – уже четыре, надо срочно подкрашиваться, мчаться в дурацкий «Балчуг», выслушивать магнатские претензии (Лиза почему-то не сомневалась, что разговор с Макеевым гладко не пройдет – богатые уж такие люди, что постоянно пытаются наехать).
Она быстро впрыгнула в отутюженную юбку и красивые туфли, посмотрелась в зеркало… но даже зрелище собственной фигуры в элегантном, с иголочки, наряде удовольствия не доставило.
– Не звонишь – и черт с тобой! – пробурчала Лиза, выходя из квартиры.
Уже когда подъехал лифт, ей показалась, что за дверью разрывается телефон. Как дурочка, метнулась к квартире, прислушалась, убедилась,
что аппарат трезвонит не у них, а у соседей… и расстроилась окончательно.
Послать, что ли, этого Макеева к черту? Вернуться домой, завалиться в постель и вволю наплакаться?
«Нет уж. Сроду я не рыдала из-за мужиков – и сейчас не буду».
Лиза пешком спустилась на первый этаж, отомкнула почтовый ящик: надо взять «Молодежные вести», почитать по дороге. Однако вместе с газетой обнаружился большущий конверт. Адресован Елизавете Кузьминой, а внутри, чувствуется на ощупь, – лист плотной бумаги. Уже предчувствуя что-то хорошее, Лиза нетерпеливо распечатала пакет, вытащила ватманский лист одиннадцатого формата.