Де Голль

Арзаканян Марина

Прежде всего генерал провозгласил себя сторонником демократии и республики, напомнив, что в послевоенный период, возглавляя Временное правительство, он «восстановил гражданские свободы» и «провел прогрессивные социально-экономические реформы». Относительно положения в Алжире де Голль высказался очень уклончиво, лишь сказав, что «в сложившихся кризисных условиях» армейское командование, «выполняя свой долг наведения порядка, поступило правильно». На вопрос Ги Молле, касающийся его возможного прихода к власти, генерал ответил, что хотел бы получить «чрезвычайные полномочия на формирование своего кабинета» ^{402} . По отношению к социалистам де Голль проявил максимум любезности. Робер Лакост вдруг стал «его другом». А Ги Молле, оказывается, «стоял с ним рядом на балконе ратуши города Арраса» в дни освобождения Франции. Далее в адрес лидера социалистов было произнесено немало лестных слов ^{403} .

Ги Молле следил за ходом пресс-конференции

по телевизору, установленному в Бурбонском дворце. Услышав такие слова, он воскликнул: «Но ведь это ложь! Я же в это время находился в Нормандии»' ^{404} . Это действительно была ложь. Но кому не понравится, когда из тебя делают чуть ли не героя. Поэтому Молле очень быстро успокоился. А де Голль знал, что говорил. Ведь в известной мере у социалистов в руках находился ключ к власти. Он прекрасно понимал, что правых (представленных в парламенте партией «независимых» и МРП) ему не придется долго уговаривать утвердить его в качестве премьера. О поддержке коммунистов, имевших 150 мандатов, и думать было нечего. Поэтому позиция 95 депутатов Социалистической партии могла стать решающей.

Когда в конце пресс-конференции де Голля спросили, не собирается ли он ограничить общественные свободы, он ответил: «Разве я когда-либо это делал? Наоборот, я их восстановил, когда они исчезли. Неужели кто-нибудь думает, что в 67 лет я собираюсь начать карьеру диктатора?» ^{405} Считая, что на сегодняшний день он сказал все, что хотел сказать, генерал удалился в Буассери.

В Алжире движение 13 мая ширилось. Во многих городах создали местные комитеты общественного спасения, во главе которых встали военные. 23 мая был образован объединенный Комитет общественного спасения Алжира и Сахары. По существу им стал комитет, созданный еще 13 мая, но расширенный за счет новых членов. Его основная цель теперь была сформулирована следующим образом: «Обеспечить приход к власти правительства общественного спасения во главе с генералом де Голлем, чтобы провести и защитить коренную реформу институтов Французской республики» ^{406} .

Правительство в Париже пребывало в замешательстве. Пфлимлен не знал, что ему делать. Одни просили его покинуть свой пост во имя национального единства, другие — остаться по тем же причинам. Тем временем алжирские мятежники решили поторопить события. Представители Комитета общественного спасения Алжира и Сахары Сустель, Дельбек, полковник Томазо подготовили мятеж, аналогичный алжирскому, на Корсике ^{407} . К утру 25 мая без единого выстрела были захвачены все основные корсиканские города. Мятежники сформировали свой Комитет общественного спасения, требующий «национального единства вокруг генерала де Голля» ^{408} .

В политических кругах Парижа известие о корсиканских событиях вызвало панику. Стали распространяться слухи о возможной высадке мятежников в метрополии и начале гражданской войны ^{409} . И действительно, представители штаба алжирской армии совместно с голлистами и, вполне возможно, с ведома самого де Голля разработали так называемую операцию «Возрождение» ^{410} . Она предусматривала высадку парашютистов в парижском регионе и захват ими власти. Сустель считал, что такая операция могла бы пройти без единого выстрела, «так как полиция ни за что не поднялась бы против армии» ^{411} . Определенных сроков для проведения «Возрождения» пока назначено не было.

В Париже правительство Пфлимлена, получившее 20 мая «чрезвычайные полномочия», ничего не предпринимало против мятежников Алжира и Корсики. Более того, в правящих кругах Франции росло убеждение, что отпор им может привести к власти народные силы во главе с коммунистами и что наилучшим выходом из положения была бы передача власти де Голлю. Теперь политики Четвертой республики обращают к нему свои взоры.

22 мая у де Голля в Коломбэ побывал лидер партии «независимых» Антуан Пине. Этот шаг был предварительно одобрен президентом республики и премьер-министром. Пине предложил генералу стать посредником между Алжиром и Парижем. Де Голль заявил лидеру «независимых», что возьмется за решение этой проблемы только в том случае, если ему будет предоставлена «вся полнота власти». После этого собеседники обсудили важнейшие проблемы внутренней и внешней политики Франции ^{412} . Пине остался очень доволен. По возвращении в Париж он посоветовал Пфлимлену самому лично встретиться с де Голлем. А пока премьерa уговаривали согласиться на такой шаг, к генералу обратились социалисты. мая Ги Молле послал де Голлю письмо. В нем он писал о своей солидарности с генералом в алжирском вопросе и заявлял, что не верит обвинениям его в диктаторских замыслах ^{413} . На следующий день социалист Венсан Ориоль, бывший президент республики, также направил письмо в Коломбэ, в котором указывал, что в случае осуждения де Голлем мятежа в Алжире ему обеспечена поддержка социалистов для прихода к руководству правительством ^{414} . мая

повидаться с генералом согласился сам Пфлимлен. Поздно вечером он на небольшой машине тайно покинул свою резиденцию и направился в городок Сен-Клу под Парижем. Там в назначенном месте его уже ждал де Голль. Пфлимлен предложил обезоружить мятежников Алжира и Корсики, после чего созвать совещание лидеров всех партий для обсуждения кандидатуры генерала на пост главы правительства. Де Голль потребовал, чтобы ему была предоставлена власть без всяких оговорок ^{415} . Они расстались во втором часу ночи, так ни о чем и не договорившись. «Диалогом глухих» назвал это свидание Пфлимлен. А де Голль заявил, что они «расстались друзьями» ^{416} . Он просто использовал свою встречу с премьер-министром для того, чтобы представить ее как начало формирования своего правительства. Генерал вернулся в Коломбэ в пять часов утра, поспал несколько часов и в десять сел за письменный стол, чтобы написать свою следующую декларацию. В час дня ее уже передавали все радиостанции страны. «Вчера я начал обычный процесс, необходимый для создания республиканского правительства, способного обеспечить единство и независимость страны. Я рассчитываю, что этот процесс будет продолжаться и что страна своим спокойствием и достоинством продемонстрирует желание видеть его завершенным» ^{417} .

Такое заявление явилось полной неожиданностью для депутатов и даже многих министров. 27 мая в Бурбонском дворце одни говорили, что Пфлимлен капитулировал этой ночью, другие же — что де Голль его просто обвел вокруг пальца. Сам премьер вообще ничего не мог объяснить. По словам Эммануэля д'Астье де Ля Вижери, у него просто «не хватило наглости назвать де Голля лжецом» ^{418} .

Голлисты тем временем разворачивали кампанию в пользу возвращения генерала по всей Франции. В знак верности своему лидеру они организовали пролет десяти небольших самолетов над Коломбэ, которые выстроились в небе в виде лотарингского креста. Де Голль увидел их, вышел из дому, подошел к ближайшей поляне и застыл на ней, высоко подняв немного разведенные в стороны руки. Даже с высоты можно было разглядеть его одинокую фигуру, похожую на букву «V» — начальную в заветном слове Victoire — Победа. Фотографию, запечатлевшую такую картину, опубликовал в конце мая журнал «Пари-матч».

Правительство, осознав свое полное бессилие, искало лишь повода для отставки. Оно выдвинуло на обсуждение Национального собрания проект реформы конституции, резко ограничивающий права парламента. Пфлимлен и его министры рассчитывали, что коммунисты проголосуют против и кабинет сможет уйти в отставку. Но лидеры ФКП разгадали этот шаг и проголосовали за проект. Жак Дюкло заявил с трибуны Бурбонского дворца: «Мы не дадим вам алиби! Франция будет знать, что ваш текст принят, а вы сбежали, чтобы уступить дорогу узурпатору!» ^{419} Законопроект был одобрен большинством голосов. И все же кабинет отказался от своих полномочий. На рассвете 28 мая Пфлимлен вручил президенту республики заявление об отставке.

Через несколько часов в Коломбэ появился еще один гость. Многочисленные журналисты, уже давно «разбившие лагерь» вокруг имения де Голля, не смогли понять, кто он. А был это посланец из Алжира генерал Дюлак. Он приехал по приказу Салана, чтобы узнать, должна ли состояться операция «Возрождение» ^{420} . Де Голль не хотел ее проведения. Зачем? Развязка была близка. Еще одно усилие, и Национальное собрание само распахнет перед ним двери к власти.

Поздно вечером 28 мая президент республики Рене Коти вызвал к себе в Елисейский дворец председателей обеих палат парламента — Андре Лё Трокёра и Гастона Моннервиля. Он просил их повидаться с де Голлем и узнать у него, на каких условиях генерал согласится возглавить правительство. В одиннадцать часов вечера два председателя встретились с де Голлем в парке Сен-Клу. Де Голль потребовал предоставления чрезвычайных полномочий и права пересмотреть Конституцию 1946 года ^{421} . Гастон Моннервиль был очень мягок и покладист и соглашался на все. Андре Лё Трокёр, напротив, на требования де Голля отвечал однозначно: «Это невозможно. Все должно пройти в рамках республиканской законности». В час ночи собеседники расстались, не придя к согласию. Генерал опять удалился в Буассери. Моннервиль и Лё Трокёр в два часа ночи подъехали к Елисейскому дворцу. Президент вышел навстречу своим поздним посетителям. Лё Трокёр сообщил ему, что встреча с де Голлем закончилась полным провалом. Коти немного подумал и сказал, что он удаляется в свой кабинет, чтобы к утру принять необходимое решение ^{422} .

Утром 29 мая стало известно, что президент республики направил послание двум палатам парламента. В три часа дня началось заседание Национального собрания. Перед амфитеатром Бурбонского дворца появился Лё Трокёр. Он попросил депутатов встать и выслушать заявление президента. «В этот тяжелый час, — писал Коти, — я решил обратить свой взор к генералу де Голлю — самому знаменитому из французов» и предложить ему «сформировать правительство общественного спасения, которое смогло бы осуществить глубокие преобразования наших институтов» ^{423} .