Дебют четырех коней. 1946-1947
Шрифт:
Венгерское правительство снимает запрет на работу оппозиционных партий коммунистической и социалистической ориентации о гарантирует проведение свободных выборов в парламент не позднее полугода после окончания боевых действий.
— А что по военной составляющей? — Антонова, как руководителя Генштаба политическая часть не слишком интересовала. — О чем-то конкретном договорились?
— Точной даты, без согласования военными мы конечно назначить не могли, — поднял взгляд от документа Молотов. — Однако венгры настаивают на как можно скорейшем вводе советских войск. Есть существенная вероятность того, что информация о переговорах утечет в Берлин, и тогда реализации этих соглашений может грозить опасность.
— Что скажете, Алексей Иннокентьевич? — Обратился Сталин
— Сложно сказать, товарищ Сталин, — покачал головой генерал, — операции в этом направлении мы до конца весны не планировали, соответственно не были созданы запасы топлива и боеприпасов. Зима, перевалы частично закрыты снегом, нужно считать. Если венгры гарантируют полное отсутствие сопротивления и даже содействие, то, думаю, в пару недель можно уложиться. Нужно будет привлечь транспортную авиацию для переброски передовых частей и грузов на ту сторону гор. Попробовать согласовать с той стороной железнодорожные перевозки… Часть железнодорожных путей мы в 1944-ом при отступлении взорвали, и я не обладаю информацией о том, в каком они сейчас состоянии.
— Неделя. У вас есть неделя, товарищ Антонов. К двадцать третьему января части Третьего Украинского должны быть готовы к броску на территорию Венгрии. Задача понятна?
— Так точно, товарищ Сталин, — без особого восторга отозвался глава Генштаба.
— Что по Словакии, Вячеслав Михайлович? — глава государства вновь поверну голову в сторону наркома иностранных дел. — Было бы очень уместно чтобы одновременно с Венграми сопротивление прекратили войска еще и этого… Хм… Государства.
— Кое-какие контакты со словацким политическим руководством по линии министерства иностранных дел хоть и существуют, однако боюсь тут мы никакого результата добиться не сможем. Тисо — фигура совершенно несамостоятельная, и договариваться с ним фактически не имеет смысла. Президент, — в голосе Молотова послышалось неприкрытое пренебрежение, — никакого влияния на армию не имеет, а все хоть сколько-нибудь важные вопросы решаются исключительно через немцев. Впрочем, насколько нам известно, среди офицеров словацкой армии существуют силы, желающие выхода из войны, хотя точных данных о том, серьезно все это или ограничивается только пустыми разговорами, у меня нет.
— Со Словаками, есть контакты по линии разведупра Генштаба, товарищ Сталин, — вновь подал голос Антонов. — Однако обрадовать на этом направлении особо нечем. Самые боеспособные части словацкой армии подчиняются напрямую немецким генералам, и даже при наличии большого желания тот же министр обороны генерал Чатлош влияние на них имеет очень опосредованное. Что касается остальной части словацкой армии численностью примерно в полсотни тысяч человек, то боеспособность они имеют исключительно номинальную. Минимальное обучение: в армии Чехословакии как известно офицерский корпус состоял из чехов примерно на 95%, поэтому кадрам взяться просто неоткуда. Тяжёлое вооружение отсутствует как класс, не считать же в самом деле за силу десяток танков чешской еще постройки. Настроения упаднические, процветает дезертирство, нередки случаи перехода даже целых подразделений на нашу сторону. В среде словацких генералов зреет заговор, направленный на антифашистское восстание, однако реальный толк от всей этой богадельни будет только в том разе, если основную работу на себя возьмут советские дивизии. Словаки тут в любом случае смогут быть исключительно на вторых ролях.
— Понятно, — кивнул Сталин. — То есть при благоприятном развитии ситуации в Венгрии, мы можем рассчитывать на то, что словацкая армия в своей массе не будет сопротивляться продвижению через их территорию советских дивизий?
— Так и будет, — подтвердил Антонов. — В том, что словаки захотят сбросить немецкую оккупацию с оружием в руках, есть сомнения, однако и ждать от них огромной любви к немцам тоже не стоит.
— Товарищи, — подал голос Ворошилов, — а если развернуть озвученную тут задумку несколько шире? Может быть получится привлечь страны Балканской Антанты на нашу сторону. Военной пользы от них будет не много, однако удлинение фронта на добрую тысячу верст выгодно именно нам. Просто за счет того, что это позволяет лучше реализовать преимущество в численности армии.
Все советские дипломатические усилия предыдущих лет были направлены на то, чтобы не допустить вступление четырех балканских государств в войну на стороне Оси. О том, чтобы привлечь их на свою сторону в Москве особо не думали. Пользы от их не слишком мощных армий было бы не так много, а вот потенциальная оккупация Германией создавала реальную угрозу всему южному флангу советского построения, включая такие города как Калининград и Одесса.
Тут перед глазами военных был не забывшийся еще за давностью лет пример участия Румынии в Первой Мировой, когда от ее вступления в войну на стороне Антанты в итоге вышло больше вреда чем пользы.
С другой стороны, сейчас был 1947 год, а не 1944. Фронт стабильно катится на запад, и в том, что Германия сможет продержаться еще хотя бы год, были вполне обоснованные сомнения. Почему бы в такой ситуации не обзавестись новыми союзниками и не переложить на них часть военного бремени. А там глядишь и Италия мира запросит…
— Что скажете, товарищ Молотов? Есть у нас ресурсы влияния на Румынию?
— Ресурсы есть, — подтвердил наркоминдел. — Король Михай настроен достаточно радикально анигермански. Как вы знаете уже почти полгода Румыны не продают Германии нефть и вообще свели торговлю с Берлином к минимуму. Вопрос только в том, что именно мы можем предложить Бухаресту. Ну и всем остальным членам Балканской Антанты заодно.
— Место за столом победителей? — Предположил только месяцем ранее зачисленный в состав Ставки и оттого предпочитающий больше молчать и слушать Булганин.
— А будет ли этого достаточно? — Задал резонный вопрос Молотов.
— А нужно ли нам присутствие этих стран за столом победителей? — В тон Молотову добавил Сталин. — Думаю этот вопрос нуждается в дополнительной проработке. Товарищ Антонов к следующему заседанию предоставьте пожалуйста свои соображения насчет военной выгоды вступления вышеназванных стран в войну. Ну а товарищ Молотов, подумает над дипломатической стороной этого вопроса. А теперь предлагаю перейти к следующему вопросу: товарищ Кузнецов, что по поводу готовности «Одессы» к непосредственному участию в боевых действиях. Вы, помнится, обещали, что к началу года, авианосец уже будет полностью боеспособен…
Глава 12
Южная Европа, январь-март 1947 года
Рывок советских дивизий через Карпаты на Венгерскую равнину оказался для Берлина полнейшей неожиданностью. Причем неожиданностью крайне неприятной, резко меняющей все стратегические расклады сил на Восточном фронте. У Германии, понесшей просто огромные потери предыдущие годы и вынужденной держать войска в оккупированных ранее государствах для сохранения там порядка, лишнего миллиона солдат чтобы закрыть зияющую брешь в обороне просто не было. Пришлось снимать дивизии с «Восточного вала» и из-под Варшавы, оголять атлантическое побережье, выводить дивизии с Сицилии и южной Италии и в конце концов использовать фольксштурм, который считался немецким генштабом таким себе резервом последней надежды. Впрочем, давайте порядку.
23 января 1947 года, специально выехавший из Будапешта Хорти — он резонно опасался за свою безопасность в столице Венгрии — находясь в Дебрецене, где располагался штаб 1-ой венгерской армии, держащей Карпатские перевалы, обратился к народу с призывом спасти страну от полного уничтожения. Тут же были отданы приказы о заключении перемирия, об объявлении войны Германии, о блокировании, пленении и, если это невозможно, — уничтожении немецких частей, расположенных на территории Венгрии, об аресте части наиболее радикально прогермански настроенных венгерских чиновников и политиков, о пропуске дивизий красной армии через перевалы Карпат.