Дебют четырех коней. 1946-1947
Шрифт:
18 июля началось большое наступление войск Гоминьдана на занимаемые коммунистами территории. Всего в наступлении по разным направлениям учувствовало около восьмисот тысяч человек при поддержке авиации США, благодаря чему — на отдельных участках преимущество республиканце в живой силе доходило до десятикратного — в течении первой половины августа правительству Мао пришлось оставить временную столицу в городе Яньань и полностью вывести войска с правого берега реки Хуанхе.
При этом потери обеих сторон были достаточно существенными. Гоминьдан потерял около 60 тысяч человек за месяц боев, КПК — порядка сорока. Вот только республиканцы были способны позволить себе такие потери, а коммунисты,
2 сентября 1947 года в Москву прилетела большая группа китайских товарищей во главе с самим Мао для поиска способного удовлетворить обе стороны решения данной проблемы.
— Советский Союз не готов вступать в полномасштабную войну с гоминдановским Китаем, — Мао вместе с небольшой, состоящей всего из пяти ближайших товарищей, делегацией встретили на центральном аэродроме имени Фрунзе Молотов и Булганин. Визит был согласован исключительно как рабочий, поэтому никаких пышных мероприятий не планировалось. Тем более что у коммунистов в Китае действительно были проблемы с официальным статусом.
По соглашению, подписанному в конце 1944 года между коммунистами и гоминьданом — в тот момент давление японской армии достигло своего апогея, и внутренние распри поневоле пришлось отложить в сторону — именно правительство Чан Кайши признавалось законными на территории всего Китая, а коммунистический район — лишь самоуправляемой автономией, подчиняющейся правительству в Чунцине. Никаких практических последствий этот договор не имел, полностью устранить военное противостояние между двумя группировками не удалось даже в критический момент, ну а теперь оно как бы ставило Мао на две — а то и на три, учитывая результат закончившейся в Европе войны, — ступеньки ниже Московских коллег по идеологии.
За небольшим прямоугольным столом, застеленным белой скатертью, расположились с одной стороны Сталин, Молотов, Булганин и Микоян, с другой — сам Мао и его сподвижники — Ши Чже и Чень Бода. С торцов стола сидели переводчики, плюс в комнате присутствовала пара стенографистов. После протокольных фотосьемок и дежурных приветствий перешли наконец к важным вопросам, первым из которых стояла собственно возможность полноценного вступления СССР в войну.
— Мы это понимаем, — выслушав перевод, начал отвечать Мао. — И ни в коем случае не настаиваем на участии красной армии во внутрикитайской войне. Однако мы просим помочь нам отбиться от мировых империалистических сил. Если Америка не стесняется участвовать в войне напрямую, возможно и СССР найдет способ увеличить поддержку союзника?
— В какой форме?
— В 1941 году СССР подписал с Японской Империей договор о взаимном признании Монголии и Манчжурии в качестве независимых государств, — принялся озвучивать свою идею китаец. — Очевидно, что вопрос этот в тот момент имел крайне важное для Советского Союза значение, в преддверии возможной войны с Германией. На данный момент же это открывает интересную возможность для участия в войне вашей страны без формального вмешательства в конфликт.
— Вы предлагаете красной армии объявить Японии войну и занять контролируемые Токио территории на континенте? — Молотов снял пенсне и удивленно потер переносицу, — мы правильно вас поняли.
Возможность такого удара в Москве рассматривали. Особенно с учетом активного продвижения республиканцев на север. Иметь под боком Китай с его бесконечными людскими ресурсами, в котором доминирующее положение займут советники из Вашингтона, в правительстве СССР очевидно не горели желанием. С другой стороны, ситуация, когда американцы увязли двумя ногами на Японских островах, Советский Союз тоже полностью устраивала. Без помощи советских дивизий янки могут потратить на окончательную победу еще около года и полмиллиона солдат, что на этот период развязывает руки Москве для свободного переустройства европейской политической карты.
— КПК безусловно привержена идее объединения всех Китайских территорий, и мы безусловно будем рассматривать правительство СССР в качестве наших друзей, даже если вы откажитесь. Однако если бы у нас за спиной стояли дружественные дивизии красной армии, а не японские милитаристы со своими прихлебателями, наша борьба за всемирную победу коммунизма пошла гораздо легче.
Не смотря на ястребиную риторику и желание на словах продолжать войну до последнего солдата, было очевидно, что руководство китайской компартии прекрасно осознает свое бедственное стратегическое положение. И то, что до момента, когда янки наконец добьют японцев, а Манчжурия достанется им «по наследству» коммунисты могут просто не дожить. Физически. И сейчас Маоисты голосом своего лидера фактически предлагали СССР оторвать от Китая Манчжурию по примеру соседней Монголии. А дальше либо она становится тылом для последующего контрнаступления, либо убежищем для оставшихся китайских коммунистов. Конечно, Мао предпочел бы первый вариант, но и второй выглядел явно лучше тотального поражения и гибели в безвестности.
В итоге переговоры заняли целых три дня и пришли в достаточно напряженной обстановке. Обсудили предоставление кредита в формате от ВКП(б) КПК в золоте эквивалентную примерно 400 миллионам американских долларов, расширение поставок вооружений, обучение китайских специалистов в СССР.
Затронули тему существования Восточно-Туркестанской республики. Тут тоже необходимо отвлечься и дать небольшую справку по этой необычной территории. ВТР фактически существовала уже полтора десятка лет, однако в качестве независимого государства не была признана даже Москвой. Политический разрыв с Пекином для живущих на западе бывшей Китайской империи казахов, уйгуров и татар был предопределен самой географией. Связанность этой территории с центральными районами Китая фактически отсутствовала, а 80% ее торгового оборота приходилось на соседний СССР, что естественно влияло и на политическую ориентацию. Плюс с точки зрения национального состава регион был куда ближе к советским среднеазиатским республикам нежели к Китаю.
Была там еще проблема руководства. Шен Шицай — некогда генерал-губернатор, а потом и фактический правитель республики — был фигурой достаточно одиозной и доверия в Москве не вызывал ни на йоту. Он последовательно «сдал» китайцев, поставивших его на должность, потом белогвардейцев, с помощью которых взял власть, а в момент наиболее тяжелых боев на Днепре принялся вновь рыскать в поисках новых союзников. Благо что как раз в 1945 году японцы так прижали Чан Кайши, что Чунцинское правительство — как раз в тот момент лишившееся очередной временной столицы — тоже не казалось надежной опорой.
И хотя фактически предательства не состоялось, метания Шен Шицая в Москве заметили и приняли к сведению. Также приняли к сведению и нежелание китайца помогать СССР — в отличии, например, от Монголии — в войне с Германией, а также весьма спорная внутренняя политика, крайне далекая от коммунистических идеалов. Собственно, Шен Шицай драл с населения три шкуры подобно какому-то шаху и тратил средства в первую очередь на себя и свою немногочисленную гвардию, набранную из всякого отребья. Понятное дело такое положение вещей Советский Союз устраивать не могло.