Дед Мороз и лето
Шрифт:
Щенок сладко зевает несколько раз подряд.
Мишка оглядывается на него.
Щенок вопросительно подымает брови. Мишка тычет лапой себе под нос.
Щенок понимающе кивает, высовывает красный суконный язычок и замирает.
Вскарабкавшись на кровать, Мишка бросает косой взгляд на дверцу шкафа, за которой скрылась Кукла, нюхает коробку своим носом-пуговицей, сокрушённо взыхает и, махнув безнадёжно лапой, суёт голову под край подушки.
А солнце уже поднялось высбко над городом. Оно горит золотым пламенем в оконных квадратах.
У спящей Девочки вздрагивают
Как это приятно — получать подарки!
Сперва лицо Девочки выражает удивление, почти испуг. Но это только мгновение. Она начинает улыбаться, потом тихо смеётся и, протянув руку, подхватывает коробку.
Она ставит её себе на колени, на одеяло. Начинает развязывать узелки упаковки. Теперь её лицо не улыбается.
Оно серьёзно.
Работа продвигается медленно.
Девочка не замечает, что Мишка высунул голову из-под подушки, Щенок насторожил уши, а дверца шкафа «сама собой» открылась, и оттуда глядит Кукла.
Ура! Последний узелок развязан, коробка открыта, и…
…Мишка,
…Щенок
…и Кукла видят в высоко поднятых руках девочки нарядного Клоуна.
Крахмальное кружевное жабо подпирает его ярко-рыжую голову, на которой чудом держится остроконечный колпак, увенчанный сверкающим бубенчиком. Красные пумпоны пуговиц вытянулись в ряд под красным носом, отделяя лимонно-жёлтую половину костюма от небесно-голубой. И всё это великолепие завершают туфли с загнутыми носами, на которых тоже дрожат маленькие бубенчики. Не Клоун, а сказочный принц!
Клоун улыбается во весь рот, и от его улыбки становится весело на душе!
Девочка разглядывает Клоуна, поворачивая его из стороны в сторону.
Динь-динь — вызванивают бубенчики. Клоун улыбается, Девочка улыбается.
Мишка,
Щенок,
Кукла — они тоже улыбаются, забыв, что это им сейчас нельзя делать. Ведь игрушечный мастер не наградил их улыбками с самого начала.
Девочка соскочила с кровати и, держа Клоуна в вытянутых руках, протанцевала с ним по комнате.
Потом она усадила Клоуна в кресло, отвязала цветную ленточку, на которой томился Щенок, и, подняв Мишку с кровати, украсила его пышным бантом и усадила рядом с Клоуном.
Мишка приосанился.
Девочка полюбовалась на них, подхватила Клоуна и выбежала с ним из комнаты.
Когда Девочка убежала, Кукла вылезла из шкафа и подошла к креслу.
— Посторожи-ка у двери, — сказала Кукла Щенку, — я хочу ему, — тут она указала на Мишку, — кое-что объяснить.
Щенок отправился сторожить у двери, а Мишка нагнулся, и Кукла зашептала ему в ухо.
— Да что ты говоришь! — воскликнул Мишка.
А Кукла продолжала шептать.
— И больше на меня даже не посмотрит? Никогда-никогда?
Кукла отрицательно покачала головой и всё шептала и шептала.
— Правда? — спросил Мишка. — Этого
— А ты посмотри на себя в зеркало, — посоветовала Кукла.
И Мишка пошёл к игрушечному трюмо и уставился на себя в зеркало.
Да! Зрелище было не из лучших. Вместо носа между глазами торчала глупая пуговица с четырьмя дырками.
Мишка потрогал её лапой, а потом взглянул и на лапу. Белые нитки штопки, уже кое-где запачканные, всё ещё резко выделялись на тёмном фоне плюшевой шкуры. А шкура!.. Поворачиваясь у зеркала, Мишка впервые строго оглядел себя с головы до ног. Провёл лапой по вытертым проплешинам, повернулся и, изловчившись, увидел клетчатую заплатку пониже спины.
А Кукла стояла рядом и шептала:
— А Клоун совсем новенький, весь красный, жёлтый, голубой, у него такие блестящие новые бубенчики, так и звенят, так и звенят…
И вдруг вместо себя Мишка увидел в зеркале физиономию нового Клоуна. Клоун улыбался ему во весь рот. А потом захохотал так, что крахмальное кружевное жабо задрожало, а на кончике колпака зазвенел бубенчик…
Мишке так только померещилось, но ведь от этого не легче…
Мишка сорвал с себя бант, сел прямо у зеркала на пол и — хотите верьте, хотите нет, — заплакал, закрывшись лапами, так что слёзы стали скатываться у него по носу, повисать на пуговице и капать на пол: кап-кап-кап!
А через некоторое время во дворе на детской площадке около маленького фонтана Девочка показывала окружившим её детям нового Клоуна.
Неподалёку на скамеечке рядком сидели игрушки: Мишка, Щенок и Кукла.
— И куда же ты пойдёшь? — спрашивал Мишку Щенок.
— В лес, — сказал Мишка. — Медведи, которые никому не нужны, должны жить в лесу. Я знаю.
Кукла сидела рядом и делала вид, что её это не касается.
— Прощай, — сказал Мишка, — не забывай вовремя высовывать язычок.
Он соскользнул со скамейки и, ковыляя, скрылся за углом высокой песочницы.
Никто из детей не заметил его ухода…
Во двор пришла ночь.
Было тихо, только вода журчала в маленьком фонтанчике посреди детской площадки. Из-за угла высокой песочницы выглянул Мишка.
Убедившись, что никого нет, он вышел на середину двора, задрал голову и посмотрел на знакомое окно, освещённое слабым тёплым огоньком.
Это в комнате Девочки горела лампа-ночник.
Клоун, Кукла и Щенок сидели в кресле и смотрели на Девочку.
Она в длинной ночной рубашке, босая, стояла у окна, прижавшись лбом к стеклу.
На постели, около подушки, лежала цветная лента, которую утром Девочка завязала бантом на шее у Мишки.
А Мишка уже шагал далеко от дома, по улицам опустевшего города. Он шёл, задумчиво склонив набок круглую голову с торчащими ушами, и ни разу не оглянулся.
Купы деревьев были видны издали между домами.
— Вот и лес, — сказал Мишка.
Но это был не лес, а городской парк.
Маленькая фигура Мишки прошла под высоченной аркой ворот в парк. У ворот ветер трепал край афиши.