Дэдпул. Лапы
Шрифт:
Когда я возвращаюсь за второй порцией щенков, Эл едва держится на ногах. Да, она слегка похихикивает, потому что её защекотали шершавыми языками. И у меня по спине тоже пробегают мурашки – очень приятные мурашки, скажу я вам. Но довольно.
Когда щенки из третьей партии видят, куда их принесли, они прямо дрожат от возбуждения. И тут я не выдерживаю. Я сдаюсь. Я падаю и катаюсь по полу вместе с ними, обнимаю их, тискаю и смеюсь как ребёнок.
Щенки! Щенки, щенки, щеночки! Уинни!
Я слышу, как Эл спрашивает:
– Он их тискает, да?
– Ага.
Она цокает языком.
– Бывают такие моменты – пусть и нечасто, –
Книга 3
Я утоплю вас в собственной крови!
Глава 21
НУ ВОТ мы и в третьей книге. Никакой смены декораций. Я всё ещё радостно катаюсь по траве в подземном собачьем питомнике, закутавшись в живое одеяло из щенков. И вообще, к чему это деление на книги? Разве вся эта штука в целом не называется книгой? Если спросите меня, так эта попытка что-то структурировать выглядит довольно жалко. Но лучше не спрашивайте – мне не до того, я веселюсь. Я знаю, что Престон смотрит на меня и Эл смотрела бы, если бы могла, но не могу остановиться. Тут лучше, чем на пляже в Канкуне, – да к тому же никаких голосов и флешбэков!
– Уи-и-и!
– Уэйд, разве не ты хвалился, что ты холодный профессионал?
– А разве я не холодный? Я холодный-прехолодный, как эскимо!
Наконец – как по мне, так очень скоро – Эми и Слепая Эл ставят меня на ноги. Щенки радостным водопадом обрушиваются вниз и бегут исследовать свои новые жилища.
Престон глядит на меня, нахмурившись, – лоб у неё весь в складках, как у шарпея.
– Рада видеть тебя таким умилённым. По крайней мере, думаю, что рада. Ты на работе, Дэд-пул. Некоторые из этих щенков могут трансформироваться, и тогда тебе придётся…
Я выплёвываю клок собачьей шерсти:
– Знаю, знаю. Можем мы хотя бы сейчас это не обсуждать? Со мной всё в порядке, честное слово. Это была, ну, инстинктивная реакция организма. Ничего особенного.
Эми как бы говорит всем своим видом: «Ну да, так я тебе и поверила». Тут к ней подходит миньон из техотдела и сообщает, что бак установлен.
– Ладно. Мне надо вернуться в офис, закончить установку внешних баз на наши компьютеры и синхронизировать файловые системы, чтобы усилить контроль над этим помещением.
– Как всё сложно! Это случаем не эвфемизм для фразы «я пошла перепихнуться с муженьком»?
– Нет. Это значит, что мне надо вернуться в офис, закончить установку внешних баз на наши компьютеры и синхронизировать файловые системы, чтобы усилить контроль над этим помещением. Но я передам Шейну, что ты о нас печёшься. Операционная система здесь предельно простая, главное – разобраться с шифрованием, так что надолго это не затянется. В течение нескольких часов я пришлю сюда сотрудников, чтобы они приглядывали за порядком.
Как бы мне ни было больно покидать этот собачий парадиз, я следую за Престон в главную лабораторию, чтобы убедиться, что она не забыла о самом главном.
– Это же будут хорошие сотрудники, правда? Не те, которые спят и видят, как бы пустить собачку на опыты?
Она хлопает меня по плечу:
– Все как один защитники животных. Ты ведь можешь присмотреть за этим
– Есть, мэм!
Не успеваю я отсалютовать, как она уже заходит в лифт вслед за остальными агентами. Не знаю, учат ли их в Щ.И.Т. е принимать пафосные позы, но они будто специально выстроились для фото. Свет, сияющий у них из-за спин, делает их похожими на посланников какого-то языческого бога, которые спустились на землю, чтобы помочь человечеству. Надеюсь, они не специально притащили с собой эту подсветку, хотя с них станется.
Я щёлкаю их на смартфон и поднимаю большой палец:
– Всё будет тип-топ, шеф. Я пойду дальше по списку, а Эл тут за всем приглядит.
Эми этого уже не слышит, потому что лифт уезжает. Она исчезает, не успеваю я и глазом моргнуть. Вернее, не так: я моргаю, а когда открываю глаза, её уже нет.
Эл, правда, меня услышала. Всё время забываю, что со слухом-то у неё всё в порядке.
– Какого дьявола, Уэйд?! Не говоря уже о том, что я чисто физически не способна ни за чем приглядеть, – ты хочешь оставить меня со сворой этих блохастых шавок, которые в любой момент могут превратиться в монстров? Где мы, в конце концов? Можешь хотя бы сказать, в какой штат ты меня притащил?
– Ох, Эл. Какая же это будет секретная база, если я скажу тебе, где она находится? Всё будет хорошо. Если бы они должны были превратиться в монстров, они бы уже это сделали. Наверное. И ты слышала, что сказала Престон, это всего на пару…
– Тяв-тяв! Ррр!
Кажется, в суматохе мы забыли одного щенка. На столе возле из тех самых ламп, похожих на лучемёты, сидит маленький ротвейлер и сосредоточенно грызёт рычаг. Видели бы вы его!
– р-р-р…
Щенки должны всё грызть – и не только затем, чтобы развивать челюсти. Таким образом собаки познают мир. Клыки – это неотъемлемая часть их естества. Ротвейлер рычит, словно матёрый волчара, и я не удерживаюсь – хватаю его на руки и начинаю тискать.
– Кто это у нас тут, а?
Ты опять?
Ты же не должен к ним привязываться.
Ребята, когда рядом Эл, вы мне не нужны. Она с таким же успехом может сама мне всё высказать.
– Ты опять? – спрашивает она. – Ты же не должен к ним привязываться.
Гм. Не обращай на нас внимания.
Мы просто тут посидим и попробуем вспомнить последнюю книгу, которую ты читал.
– Ты меня насквозь видишь, Эл, – я прижимаю его к лицу. – Я назову его Плюх.
Оправдывая своё новое имя, Плюх вырывается у меня из рук и шумно плюхается на пол. Потом мчится к своему рычагу и снова принимается его грызть.
– Ты только посмотри! Плюх думает, что он злобный учёный, который трудится над лучом смерти!
Эл пригибается.
– Луч смерти? Какой ещё луч смерти? Вот дерьмо! Куда он нацелен?
– Хо-хо! Осторожнее, Плюх. Ты не знаешь, что этот рычаг…
Всё вокруг вспыхивает ярко-синим. Когда мне удаётся снова различить стол, я вижу там самую милую, самую очаровательную на свете кучку сухих косточек. Нет нужды притворяться, что с Плюхом всё в порядке. Я падаю на колени и молочу кулаками по полу.