Деформация вертикали. От «анонимных империй» до антилобби
Шрифт:
Появление теории неокорпоративизма и его изучения как явления политической жизни первоначально опиралось на его узкое понимание как институционального механизма по выработке общественной политики с участием политической власти, бизнеса и профсоюзов. В качестве благоприятной среды для развития такого типа корпоративизма политологи часто рассматривали политические системы таких стран, как Австрия, Нидерланды, Германия, страны Скандинавии и Япония. Также следует обратить внимание на довольно интересное исследование австралийских политологов Г.Сиглетона и М.Тернера, которые ввели понятие «неформальный корпоративизм». Интересно отметить, что свой анализ они делали на примере некоторых стран Юго-Восточной Азии, которые руководство Казахстана в свое время также рассматривало в качестве образца для подражания. В частности, речь идет о Сингапуре и Малайзии. Также в обзоре политологов были Южная Корея, Индонезия и Филиппины. По мнению политологов, для этих стран был характерен «симбиоз правительства и бизнеса, находящий свое выражение в корпоративистском, патримониальном их взаимодействии» 95 .
95
Хотя корпоративистские отношения существуют и в плюралистической системе Соединенных Штатов. Более того, некоторые авторы в своих пессимистических рассуждениях о корпоративизме пошли еще дальше, считая, например, современную демократическую американскую политическую систему хитрым камуфляжем, за которым скрываются свои скелеты в шкафу. Например, в 2015 году американский журналист и писатель Том Энгельгардт (Tom Engelhardt), автор книги «Shadow Government: Surveillance, Secret Wars, and a Global Security State in a Single Superpower World», выдвинул несколько тезисов о современной специфике демократии в США, которые соприкасаются с теорией Г.Моска. По мнению Тома Энгельгардта, которые он озвучил в своей статье «Is a New Political System Emerging in This Country?» 96 , существуют пять признаков превращения Соединенных Штатов в плутократию. Во-первых, это так называемые 1%-ные выборы (1% Elections), которые подчеркивают клановость американской политики, когда выборные кампании спонсируются небольшой группой миллионеров и миллиардеров. Во-вторых, речь идет о приватизации государства (The Privatization of the State), когда произошла «свадьба» государства и корпораций, что также порождает коррупцию. К третьему «троянскому коню» американской демократии относится делегитимизация Конгресса и президентской власти (The De-legitimization of Congress and the Presidency). Речь идет о том, что республиканский Конгресс своими милитаристскими действиями и заявлениями лишает легитимности как самих себя, так и президента, с которым идет явная конфронтация по некоторым вопросам национальной безопасности и международной политики. В-четвертых, Тома Энгельгардта настораживает усиление силовых структур, которые становятся «неприкасаемой» четвертой властью (The Rise of the National Security State as the Fourth Branch of Government), расширяя контроль над американскими гражданами за счет самих же налогоплательщиков. В пользу этого говорили разоблачения Эдварда Сноудена. Что касается пятого пункта, то здесь имеется в виду демобилизация американского народа (The Demobilization of the American People) под воздействием плутократического давления, неравенства в распределении богатства, покупки политиков, снижения социальной мобильности для того, чтобы изменить свой социальный статус, наличия иллюзии влияния на систему государственного управления и т.д.
96
Tom Engelhardt. Tomgram: Engelhardt, Is a New Political System Emerging in This Country? March 19, 2015. http://www.tomdispatch.com/post/175970/tomgram%3A_engelhardt%2C_is_a_new_political_system_emerging_in_this_country/#more
В конечном счете, по мнению Тома Энгельгардта, американская политическая система на ходу переформатируется заинтересованными сторонами в Конгрессе, клубами миллиардеров, корпоративными интересами, лоббистами, Пентагоном и чиновниками из структур, обеспечивающих национальную безопасность страны.
Также классическим примером развитости корпоративизма является Великобритания, где традиционно были сильны профсоюзы. Некоторые английские эксперты, рассматривая теорию заинтересованных групп, в свете особенностей функционирования британской политической системы считали, что для нее больше подходит неокорпоративистский подход. Так, С.Биир отмечал, что английская политическая культура, опиравшаяся на опыт средневековых гильдий, традиционно включала в себя элемент «корпоративизма», который означал, что группы имели право консультироваться с властями по интересующих их вопросам. Впоследствии мощный удар по британскому корпоративизму был нанесен в 80-х годах прошлого века, во время правления правительства «железной леди» М. Тэтчер, которая была идеологом снижения роли государства в экономической жизни, что автоматически вело к уменьшению его привлекательности для крупных корпораций. Некоторые политологи связывают британскую борьбу с корпоративизмом как этап закономерного и естественного чередования периодов расцвета корпоративизма с периодами «свободного предпринимательства».
В других западноевропейских странах также существовала тесная связь групп давления с правительством, которое даже могло делегировать этой группе отдельные функции, как, например, в ценовой политике или реорганизации тех или иных отраслей промышленности. Таким образом, «…корпоративизм представляет собой процесс государственного вмешательства, который придает официальный статус «заинтересованным группам» и организациям, наделяемым правом в большей или меньшей степени формулировать и/или осуществлять государственную политику…» 97 .
97
Кин Дж. Средства массовой информации и демократия. – М.: Polity Press, 1994. С. 99.
В 1974 один из видных исследователей современного корпоративизма Ф. Шмиттер представил более широкую дефиницию этого явления, которое выступает как «…система представительства интересов, составные части которой организованы в несколько особых, принудительных, неконкурентных, иерархически упорядоченных, функционально различных разрядов, официально признанных или разрешенных (а то
98
Шмиттер Ф. Неокорпоратизм // Полис. – М., 1997. – №2. С. 15.
Данная дефиниция определяла государственную версию корпоративизма, больше характерного для авторитарных режимов, наряду с которой существует и социетарный или либеральный тип корпоративизма, изучением которого занимался, в частности, Г. Лембрух. Разница между ними заключается в том, что при демократическом корпоративизме взаимодействие между влиятельными заинтересованными группами и государством осуществляется на равноправной и добровольной основе, в то время как при государственном корпоративизме все инициативы и импульсы идут от государственного аппарата. В значительной степени теория государственного корпоративизма имела популярность в германской политической науке, где «… проблема политического плюрализма …никогда не рассматривалась немецкими теоретиками отдельно от принципа государственного единства, а государство никогда не приравнивалось к партиям и другим общественным организациям…» 99 .
99
Машанов М.С. Политический плюрализм в переходном обществе: Дис.… канд. полит. наук. – Алматы, 1996. С. 31.
При этом многие теоретики корпоративизма исходят из того, что его западный либеральный вариант ограничен только экономической сферой и не может иметь политических форм в обществах с глубокими электоральными традициями, сильными независимыми СМИ и конкурентной политической средой. Хотя Иммануэль Валлерстайн более критично настроен и к экономической форме корпоративизма, считая, что: «…государственные структуры служат, прежде всего, для того, чтобы извратить «свободное» функционирование капиталистического рынка и таким образом повысить возможности одной или нескольких групп получить на нем преимущества… оно действует на рынке и долгосрочными средствами, стремясь создать институциональные склонности (от доверия к установленной валюте и способам торговли до вкусовых предпочтений и ограничения доступа к знаниям об альтернативных способах экономического поведения) так, чтобы некоторые люди или группы «стихийно» ошибались бы в оценке способов экономической деятельности… такая неправильная оценка помогает какой-то другой группе или группам, для которых определенное государство хотело бы создать благоприятные условия» 100 .
100
Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. Пер. с англ. П.М.Кудюкина. Под общей ред. к.п.н. Б.Ю.Кагарлицкого – СПб.: Изд-во «Университетская книга», 2001. – 416 с. (С.83).
Если делать исследовательский срез с советской политической системы, где все влиятельные группы давления были частью государственного аппарата, то можно согласиться с мнением российского политолога С. Перегудова, который выводил особую разновидность советского государственного корпоративизма в форме бюрократического корпоративизма, который в значительной степени характерен и для Казахстана.
Акцентирование внимания на государственном корпоративизме как на особой системе отношений между политической системой и группами давления, при которой последние являются частью первой, было неслучайным. Это позволяло раскрыть один из пробелов системного анализа Д. Истона, в котором не уделялось значительного внимания тем процессам, которые проходили внутри «черного ящика», в пределах политической системы, так как целью его анализа было выявление основных взаимодействий между системой и окружающей средой. Сам Д. Истон лишь указывал на существование внутренней политики системы, названной им «входами изнутри». Этот подход скорее был применим для изучения открытых политических систем, где входящие импульсы, идущие от гетерогенного общества, после фильтрации, проходили достаточно открытый процесс конверсии и становились исходящими решениями и действиями, получающими или не получающими поддержки.
Но политическая реальность авторитарных и тоталитарных государств, а также большинства транзитных обществ, для которых характерна закрытая политическая система и отсутствие плюралистической структуры трансляции различных социальных интересов, указывала на важность изучения не столько внешних импульсов на входе, сколько исследования «входов изнутри». Не менее интересным является выявление внутренних требований и поддержки, которые исходят от групп давления, действующих внутри политической системы, являясь ее составной частью. При этом не только исследователи лоббизма на постсоветском пространстве, но и их зарубежные коллеги указывают на чрезвычайную сложность в изучении именно внутрисистемного лоббизма, по причине ограниченности соответствующей информации.
ГЛАВА 3. СИНДРОМ МАВЗОЛЕЯ
3.1. «Бульдоги под ковром»
Принимая во внимание фактор преемственности некоторых элементов тоталитарного прошлого постсоветскими государствами, особенно на начальном этапе своего становления, кажется целесообразным, в процессе рассмотрения специфики лоббистской деятельности в транзитном обществе, обратить внимание на особенности функционирования различных групп давления в политической системе Советского Союза. Кстати, выражение «схватка бульдогов под ковром» часто приписывается сэру Уинстону Леонарду Спенсеру-Черчиллю, который таким образом описывал нравы советского истэблишмента. Еще более красочное описание этой схватки кое-кто видит в метафоре Стефана Киселевского: «Схватка бульдогов под ковром – ничего не видно, только время от времени вываливается загрызенный насмерть бульдог».