Шрифт:
Дело о ларце
Тайный посланник султана Абдула-Хамида II безвылазно сидел в Санкт-Петербурге уже третью неделю, добиваясь нынешней негласной встречи с Императором Всея Руси Александром III. Время это было потрачено не даром. Люди князя Ромодановского успели тайно связаться с султаном и подтвердить полномочия посланника. А также крайнюю заинтересованность турецкой стороны в благополучном разрешении ситуации. После этого Император счел возможным предоставить аудиенцию посланнику.
В вечер аудиенции Александр III прибыл в особняк к своему давнему другу князю Ивану Голицыну, прямому потомку Великого Василия Голицына. Князь представлял собой нечастый
Султан, будучи сильно не в духе, написал несколько писем, затрагивающих, в числе прочего, вопросы внутренней политики Османской Империи. Одно из этих писем попало в руки оппозиции, уже который год науськивающей всяких студентов на устройство беспорядков. К счастью, это письмо удалось объявить подметным, но получение оппозицией других, направленных иным адресатам, могло сильно осложнить ситуацию.
Одним из этих самых иных адресатов оказался князь Голицын, в письме которому упомянутый вопрос затрагивался буквально несколькими словами, но уж больно удачно. Или неудачно, смотря с какой стороны смотреть. Так что посланник привез грамоты от султана Абдула-Хамида II на передачу Крита под протекторат России, а так же создание экстерриториального российского порта в Ливии с возможными дополнениями и в том и в другом документе, которые станут магически заверенными и неизменяемыми с момента подписания российской стороной.
Друзья как раз успели обсудить все аспекты планируемых переговоров. Предложения, особенно первое, были интересными, но порт был нужнее султану. Италия уже не первый год облизывалась на Ливию, ибо Виктор Иммануил III мечтал восстановить Великую Римскую Империю. Справиться со слабеющими османами он, пожалуй, мог, а вот еще и с Россией – никак. Посему вдобавок к порту надлежало забрать еще и хороший кусок земель. Желательно тот, который с нефтью. Не хуже бакинской, между прочим, а спрос на это топливо начинает расти.
Посланник был тайно проведен через соседний особняк, где проходил бал и количество гостей благополучно перевалило за сотню. Переговоры шли своим чередом . Посланнику, похоже, был дан карт-бланш, на любые уступки, но совесть тоже нужно было иметь. Сделать пакость такому соседу сам Бог велел, но доводить дело в соседнем государстве до серьезных волнений и прочих возможных инцидентов не стоило.
После пары часов витиеватых топтаний вокруг да около стороны пришли к компромиссу, заключающемуся в дополнении порта теми самыми землями, Император кивнул князю в сторону кабинета, где стоял ларец с бумагами. Князь встал, подошел к двери и отдал распоряжение принести ларец. И минуты не прошло, как в дверях показался старший слуга, сообщивший, что ларец исчез. Но князь Голицын недаром славился хороший реакцией.
– А кто за ларцом ходил? – незамедлительно спросил он торчащего в дверях холопа.
– Так Митька! – удивленно ответствовал тот.
– Дурни! Он же ларцу не представлен! Теперь неделю ждать! – заявил он и пояснил для посланника. – На ларце магическая защита. Если его пытается взять в руки кто-то, не представленный в ходе специального обряда, то он исчезает в пространственном кармане на неделю. Никуда он оттуда не денется, но и достать нет никакой возможности до срока. Так что придется нам отложить подписание грамот до возвращения ларца. Можете не волноваться, бумаги из него никуда не денутся.
Посланник выразил сожаление с вязи с такой внезапной отсрочкой, но заверил в своем понимании ее неизбежности и глубочайшем почтении. И отбыл тем же путем. И лишь после
Князь с Императором стояли на пороге кабинета и тщательно сканировали все, что попадало в поле зрения.
– Ларца нет, при этом слуга даже не входил в кабинет, увидев это с порога. А ларец исчез, судя по всему, буквально за секунды до его появления. Есть небольшое колебание магического фона. Если бы история с пространственным карманом не была мною придумана, то я сказал бы, что именно это и произошло. Защита кабинета не засекла никаких посторонних вмешательств, да и ларец его стен, похоже не покидал.
– констатировал князь, на которого была настроена охранная магия. Император пришел к тем же выводам.
Через полчаса люди князя Ромодановского по пылинке перетряхивали дом и участок, установили слежку за всеми, кто хоть как-то мог приблизиться к ларцу и запротоколировали все магические следы. Происхождение каждого мало-мальски заметного колебания фона было проверено и неясным оставался лишь тот самый всплеск перед обнаружением исчезновения ларца.
Следующие шесть дней следствие бодро топталось на месте. Были неоднократно, а иногда и с пристрастием, допрошены все соглядатаи, контролировавшие в тот момент особняк князя и прилегающие кварталы, негласно проверены все, посетившие бал в соседнем доме и вообще все-все-все, о ком смогли вспомнить. Ни малейшего следа как самого ларца, так и его содержимого.
Тем временем из Москвы приехал старший сыщик Особого сыскного отдела Тайной канцелярии барон Орловец. Родился он в небогатой семье сельской ведьмы-целительницы и простого пахаря, но, паче чаяния, унаследовал все таланты, включая дар видеть всякую нечисть, от домовых до леших, и общаться с ней. Дар, столь редко проявляющийся у мужчин, что многие считают это невозможным. Ну и пусть считают, работе это не помеха.
Естественно, столь разносторонний талант не мог не попасть поле зрения спецслужб. Работать с ним начали еще в церковно-приходской школе после доклада местного священника об успокоении буянящего лешего крестьянским сыном Алешкой. В результате уже в четырнадцать лет Алексей Орловец был отправлен на обучение в специальную школу из числа не упоминаемых официально в отчетах Департамента образования и с тех пор дома появлялся лишь на каникулах в сопровождении пары соглядатаев, а затем и вообще не на каждый праздник. С деньгами, правда, государь-батюшка подсобил – даже половина стипендии, которую крестьянский сын отсылал домой, была в несколько раз больше, чем все заработки его родителей.
Уже в двадцать лет за заслуги перед государем он стал дворянином, а в двадцать один – потомственным бароном, причем не безземельным, а с добротным наделом в родной Владимирской губернии. Давать выше барона выходцам из крестьян было не очень принято, да и светить лишний раз тайного следователя не стоило, так что дальнейшие подвиги барона Орловца отмечались лишь орденами, которые уже некуда было вешать во всех смыслах (и на груди не умещались и надевать можно только перед зеркалом в своем кабинете за тщательно закрытыми дверями), да премиями и ценными подарками. Деньгам и подаркам от лиц рангом пониже, которые можно продать, барон нашел хорошее применение – купил свое родное село и несколько соседних, замостил там, как и в имении, дороги на манер столичных, учредил мануфактуры, водопровод, канализацию, построил больницы и школы… За несколько лет села и деревни слились в немаленький городок, получивший неоригинальное наименование Орловское. Ну а купцы и сами подтянулись, на богатую ярмарку. Барон как раз собирался посетить родные места, но в очередной раз судьба и начальство этому воспрепятствовали.