Дела барона Орловца
Шрифт:
Удовольствие от последнего глотка кофе сорвал и унес в неведомую даль звонок телефона. Великолепное изобретение в плане выстрой передачи информации, но иной раз звонок – как обухом по голове. Ибо означал только одно – где-то выявлены неприятности с каковыми без его, барона Орловца, личного участия справиться не могут никак и категорически. Дергать сотрудников без явной необходимости в Тайной канцелярии было не принято.
– Барон Орловец у телефона! – ответил он. С почти абсолютной вероятностью звонил кто-то из преображенцев, но отвечать, на всякий случай, надлежало строго в гражданском стиле. Ситуация, в общем, забавная. Те же железнодорожники знают и его самого и его коллег наизусть. В столицу и обратно ему доводилось ездить всеми классами (где билеты были) или с проводниками (если совсем
В Корчевском уезде Тверской губернии, представляющем собой, по большому счету, редкостную дыру, уездный предводитель дворянства вдруг занемог. Напала на него ни с того ни с сего падучая. Делать ничего не может, язык весь искусал… Вызвали местного лекаря, но пользы от него не поимели. Предводителя продолжало трясти, как бы не пуще прежнего. Консультировали его и лично и по выпискам у кого только могли, но корня болезни не нашли. Сказал только кто-то из консультантов, что не видит у больного органического поражения мозга, способного такую сильную падучую вызвать. И не помешало бы его кому-то из ведающих показать.
Сказано – сделано. Предводитель ведьм побаивался, ибо нарывался на их гнев по молодости и глупости, но к тому моменту уже готов был на себя руки наложить, так что от консультации отказываться не стал. Привели двух имеющихся ведьм-целительниц, что издавна пробавлялись в Корчеве (а куда больше-то на пару тысяч населения?), но они ничего не сделали, а только с истошными воплями и истово крестясь, выскочили из комнаты пациента. А выскочили они потому, что узрели Корчею, одну из сестриц-лихорадок, издревле склонных терзать народ, особливо замеченный в нечистоплотности или иных нехорошестях.
Вот после этого и известили Тайную канцелярию, ибо этот самый уездный предводитель дворянства относился к перечню лиц, на которых сестричкам-лихорадкам зариться было строжайше запрещено. Собственно, у них были персональные и весьма небольшие квоты, позволяющие использовать в своих целях крестьян, да и то строго при соблюдении определенных условий. Сверх квоты можно было на каторжника покуситься, но никак не на должностных лиц любого уровня. А тут такое наглое нарушение Договора! Неудивительно, что дело мигом оказалось в ведении барона Орловца – самого сильного светлого ведьмака, имеющегося в распоряжении Тайной канцелярии в Первопрестольной и ее окрестностях. Надежда попасть этим летом в Крым и ли хотя бы в родные места начала подозрительно быстро таять. Корчея – это не сдуру спрятавший ларец домовой. Это очень и очень серьезный противник. Не так опасна, как ее старшая сестрица Невея, но, если пошла в разнос, попотеть придется немало…
Так что оставалось только одеться в дорожное, взять выездной саквояж и выйти из дома к подъезжающей пролетке. Как раз почти к утреннему тверскому поезду, а если чуток и не поспевал… Задержка отправления на целых одиннадцать минут это, конечно, серьезное нарушение на Императорских железных дорогах, но приказ из Тайной канцелярии все спишет.
В вагоне первого класса сыщик расположился на удобном диване у окна и задумался о том, что могло так разбередить Корчею, чуть ли не самую законопослушную из Лихорадок. Уж точно дело не в созвучности названия и имени сестрицы. Не сильно их наименования человеческих поселений интересуют. Тут что-то другое, пока логике недоступное. Однако, сколько голову не ломал, так за несколько часов поездки до Твери ничего путного и не придумал.
У вокзала его ждала очередная пролетка. К сожалению, Корчева не могла похвастаться пристойным железнодорожным сообщением. На территории уезда было немало узкоколеек, однако проложены они были исключительно там и так, как нужно было промышленникам, да еще и перекладывались постоянно по мере надобности. А вот обычные дороги были приличные. Дорожный департамент со второй российской бедой боролся нещадно, регулярно
Ближе к вечеру барон, не заезжая на постоялый двор, вылез из пропылившейся пролетки перед домом Предводителя, проследовал внутрь и приказал провести к страдальцу. Картина представилась презабавнейшая. Добротно откормленный Предводитель лежал на не менее добротно взбитой постели, рядом, развесив свои неухоженные крылья в обе стороны, стояла явно скучающая и погруженная в себя Корчея в каком-то драном платье явно с чужого плеча и периодически тюкала болезного пальцем по кумполу, вызывая очередной приступ.
Сыщик из коридора смотрел на все это действо в изрядном изумлении. Вообще-то, если подумать, Лихорадки от подобных процедур в радости должны быть, а эта сестричка аки барщину отрабатывает. Что за чертовщина??? Так и не замеченный задумавшейся Корчеей, он вошел в комнату, наконец, обратив на себя ее внимание.
– О, Ведающий! Появился, наконец. Пошли, поговорить надо! – Корчея напоследок посмотрела на Предводителя и отвесила ему знатный щелбан, на сей раз уже с явным удовольствием. Полюбовавшись на куда более сильный приступ падучей, Корчея сложила крылья поплотнее и направилась к выходу.
– Ну и что это за представление? И зачем тебе понадобилось Договор нарушать? – поинтересовался сыщик, устроившись вместе с подозреваемой в тени раскидистого вяза напротив дома.
– Чем ругаться, сначала выслушай. – спокойно сказала Лихорадка и начала повествование.
На дальнем краю уезда, недалеко от Волги жил-проживал один помещик. Неведомо, что уж там он не поделил с соседом, но в суд обращаться не стал, а затеял, начитавшись научных и магических книг, пакости чинить. Начал заражать животных всякими хворями и отпускать пастись к соседу, чтоб, значится, тот заболел, а еще лучше – помер. Сам защитился амулетами, но со стороны соседа и заболевшие и умершие были. А в последние дни вообще за сибирскую язву взялся. Поскольку тянется все это не так уж давно, то статистика уезда еще ничего не показала, а как покажет, так всенепременно кто-то вроде уважаемого барона заявится. И не факт, что это будет Ведающий. Скорее наоборот, служака, с ног до головы обвешанный амулетами, в принципе не способный в чем-то разобраться, зато дюже старательный. В итоге корень проблемы останется, а местная нечисть ни за что ни про что поимеет кучу неприятностей и озлобится. Со всеми вытекающими. И она, Корчея, как и сестрички ее, весьма и весьма сомневается в том, что такой вариант развития событий так уж нужен Тайной канцелярии и Императору. История сия барона крайне огорчила, но не внесла ясности в ситуацию с потрясенным Предводителем.
– А он сам виноват! – неожиданно заявила Лихорадка в ответ на логичный вопрос.
– В смысле? – удивился тайный сыщик, никак не ожидавший такого обоснования. Уж чего-чего, а виктимного поведения со стороны сего пекущегося о здравии собственной тушки немолодого дворянина он никак не ожидал.
– В прямом. Мы, когда того заразного гада обнаружили, то попросили местную ведьму сходить власти оповестить. А он ее и слушать не стал. Попросили вторую – пообещал собак спустить. Ну вот, пришлось мне этим делом заняться. И пусть радуется, что мне, а то Невея за такое оскорбление хотела с ним лично разобраться. Еле убедила, что от меня в данном случае толку больше.
– Да уж, история… – задумчиво протянул барон. – Давай-ка прокатимся к вашему злодею.
– Так вечор уж… – не менее задумчиво проговорила Лихорадка.
– Ага… – ответил сыщик. – И кого нам бояться? – уточнил он.
Корчея с ответом затруднилась и без лишних разговоров полезла в пролетку. Покататься на чем-нибудь, не напрягая крылья, она всегда любила, вот только люди в основном ее попросту не видели и не слышали, а при малейшем прикосновении бились в падучей. Те же, кто видел, обычно или разбегались с воплями, как давешние ведьмы, или без разговоров атаковали, как большинство коллег сыщика. По этой причине вступать с людьми в обоюдовыгодные отношения было крайне затруднительно. Так что она убедилась, что не заденет кучера даже кончиком пера и уселась поудобнее. За барона можно было не волноваться – его и Невея не факт, что проймет. Весьма и весьма, кстати, не факт, скорее уж наоборот.