Дела и речи
Шрифт:
Да здравствует Республика! Да здравствует Франция!
ЗА ВОЙНУ В НАСТОЯЩЕМ И ЗА МИР В БУДУЩЕМ
ЗАСЕДАНИЕ НАЦИОНАЛЬНОГО СОБРАНИЯ
1 марта 1871 года
Председатель.Слово предоставляется господину Виктору Гюго. (Напряженное внимание.)
Виктор Гюго.Империя дважды совершила отцеубийство: убийство республики в 1851 году и убийство Франции в 1871-м. На протяжении девятнадцати лет мы терпели — не без протеста — официальные и публичные восхваления отвратительного режима,
Я не собираюсь задерживать ваше внимание на этом инциденте, который уже исчерпан, и ограничусь констатацией единодушия, проявленного Собранием.
Несколько голосов.Кроме пяти депутатов!
Виктор Гюго.Господа, в настоящую минуту на Париж направлены жерла прусских орудий; еще ничего не кончено, Париж ожидает; и мы, его представители, на протяжении пяти месяцев жившие той же жизнью, что и он, мы обязаны поведать вам его мысли.
На протяжении пяти месяцев сражающийся Париж вызывает изумление всего мира; за пять месяцев республики Париж стяжал себе больше славы, чем потерял за девятнадцать лет империи. (Возгласы: «Браво! Браво!»)
Эти пять месяцев республики были пятью месяцами героизма. Париж противостоял всей Германии; один город остановил целое нашествие; Париж преградил путь десяти объединившимся против него народам, этому потоку северян, который уже не раз затоплял цивилизацию. Триста тысяч отцов семейств внезапно стали солдатами. Великий народ Парижа создавал батальоны, отливал орудия, возводил баррикады, рыл подкопы, умножал свои укрепления, охранял свои валы; он терпел голод и холод; подвергаясь невиданным страданиям, он проявлял чудеса храбрости. Перечислить эти страдания небесполезно, ибо нас слышит история.
Не было уже ни дров, ни угля, ни газа, ни огня, ни хлеба. Ужасная зима, Сена, покрытая льдом, пятнадцать градусов мороза, голод, тиф, различные эпидемии, опустошение, картечь, орудийный обстрел. В этот час Париж пригвожден к кресту и истекает кровью. И вот, этот город, с которым не может сравниться ни один город в истории, этот город, величавый, как Рим, и стойкий, как Спарта, город, который пруссаки могут осквернить, но которым они не сумели овладеть (возгласы: «Превосходно! Превосходно!»),— этот священный город, Париж, дал нам наказ, усиливающий грозящую ему опасность, но умножающий его славу, наказ — голосовать против расчленения родины (возгласы «Браво!» на скамьях левой);Париж готов принять на себя любой удар, но он не хочет, чтобы калечили Францию.
Париж готов скорее пойти на смерть, чем допустить бесчестие Франции. (Возгласы: «Превосходно! Превосходно!»)Достойно внимания и то обстоятельство, что Париж дал нам наказ поднять свой голос не только в защиту Франции, но одновременно и в защиту Европы. Париж выполняет свою роль столицы континента.
Нам, а следовательно, и вам, предстоит решить две задачи:
Возродить Францию и предупредить Европу. Да, в этот час интересы Европы совпадают с интересами Франции. Речь идет о том, предстоит ли Европе вновь стать феодальной; речь идет о том, должны ли мы, едва избежав одной опасности — теократического режима, подвергнуться другой опасности — режиму военщины.
Ибо в этот роковой год Собора и резни… (Возгласы:
Голос слева.Да! Да! Превосходно!
Виктор Гюго.…я не допускал, что можно отрицать стремление папы провозгласить себя непогрешимым, и не допускаю мысли, что можно оспаривать факт появления средневекового императора рядом с пытающимся воскреснуть средневековым папой. (Шум справа. Одобрительные возгласы на левых скамьях.)
Один из правых депутатов.Вы говорите не по существу!
Другой правый депутат.Во имя нашей несчастной родины оставим все это в стороне. (Оратора прерывают.)
Председатель.Я не давал вам слова. Продолжайте, господин Виктор Гюго.
Виктор Гюго.Если насилие, которое сейчас именуют мирным договором, свершится, если этот безжалостный мир будет заключен, то Европа лишится покоя; мир будет ввергнут в состояние непрерывной тревоги. (Одобрение на левых скамьях.)
В Европе отныне будут существовать две грозных нации: одна — в силу того, что она окажется победительницей, другая — в силу того, что она окажется побежденной. (Сильное волнение в зале.)
Глава правительства.Это справедливо!
Дюфор, министр юстиции.Это глубоко справедливо!
Виктор Гюго.Одна из этих двух наций, победоносная Германия, принесет с собой империю, порабощение, иго военщины, казарменное оглупление, жестокую дисциплину, распространяющуюся даже на умы, парламент, укрощаемый тюремным заключением для ораторов… (Движение в зале.)
У этой нации-победительницы будет император, управляющий как милостью божьей, так и, в особенности, волей военщины: то будет одновременно византийский кесарь и германский кайзер; для этой нации непреложным законом будет приказ, а скипетром — сабля; на свободное слово наденут намордник, мысль задушат, совесть поставят на колени; не будет никакой трибуны, никакой печати! Царство мрака!
Другая, побежденная нация, будет источником света. Она сохранит свободу, сохранит республику; она будет подчиняться не божественному, а человеческому праву; она сохранит свободную трибуну, свободу печати, свободу слова, свободу совести, возвышенную душу! Эта нация и впредь сохранит свою роль поборника прогресса, проводника новых идей и защитника угнетенных рас! (Возгласы: «Превосходно! Превосходно!»)И в то время как победившая Германия, порабощенная собственной военщиной, склонит голову под тяжестью одетой на нее каски, вокруг чела побежденной, но сохранившей свое величие Франции будет сиять ореол народовластия. (Движение в зале.)И цивилизация, столкнувшись лицом к лицу с варварством, должна будет определить свой путь и свое отношение к этим двум нациям, из которых одна была светочем Европы, а другая ввергнет ее во мрак.
Какой из этих двух народов больше достоин сожаления? Вышедший победителем, но порабощенный, или потерпевший поражение, но оставшийся независимым? Оба. (Снова движение в зале.)
Вольно Германии считать себя счастливой и гордой, приобретя две провинции и утратив свободу, но нам — нам жаль ее; нам кажется жалким расширение границ, купленное ценою унижения, нам жаль ее, ибо она была народом, а отныне стала всего лишь империей. (Возгласы: «Браво! Браво!»)