Дельфийский оракул
Шрифт:
Клава все еще копалась в поисках того, что ей было поручено передать Далматову. Из-за фанерной стенки доносились разнообразные звуки – скрип, скрежет, хруст чего-то, сиплое дыхание и хриплое покашливание.
– Вы дружили? – спросил Далматов.
– Ну… скорее, да, чем нет. Приятельские отношения. Но не дружба. С ней тяжело было дружить… она не умела молчать. – Признание – и потупленный взгляд, пятна румянца на щеках. – Мы вот с Андреем встречаться начали… ну, не начали, а давно уже. Я его сюда пригласила, чтобы с мамой познакомить. Понимаете, да? А во
– А у него была невеста?
Сахарная пудра просыпалась на кружевную скатерть, но Анечка не заметила этого. Она отрывала от булки кусочки, скатывала в шарики и складывала их на тарелку.
– Была, – после недолгой паузы призналась она.
– Тогда… Ирина вас предупредила.
– А кто ее просил?! Если бы не она… он бы… мы бы… у них почти уже все кончилось! И мы бы с ним… – Она отвернулась и часто заморгала, пряча слезы. – Она и сама поняла, между прочим. Прощения просила, перед тем как… подошла и извинилась, что полезла не в свое дело. Сказала, что не всегда умеет с этим справляться. Видит гнилье – и пугается. И Андрея испугалась. А он не такой уж и плохой! Он к ней извиняться ходил, ну, что накричал на нее тогда. Работу предложил… хорошую…
– А не знаете, где?
Анечка кивнула:
– В Центре каком-то. Он еще называется так… «Предсказатель»? Нет. По-другому, но как-то похоже.
– «Оракул»?
– Точно! Там его университетский приятель директором работает…
Сопя и покряхтывая, на кухню протиснулась Клава. В руках она держала запыленный пакет, перевязанный крест-накрест полоской скотча.
– Вот. – Клава бросила пакет на стол. – Забирай. И еще сказать она просила, что ты сам себя на цепь посадил и на этой цепи повесишься! Теперь – все…
…Дашку он все-таки дождался.
– Чего надо? – поинтересовалась она, глядя на него как-то совсем недружелюбно.
– Поговорить.
– Некогда мне разговаривать. Уезжаю я!
– Куда?
– На кудыкину гору.
Залепить бы ей пощечину, в целях сугубо воспитательных, но Далматов сдержался.
– Мамка у меня заболела! – взвизгнула Дашка и разревелась. – Совсем… заболела…
Оплакивала ли она заболевшую мать или свою, закончившуюся так бездарно городскую жизнь, Далматов так и не понял. Важно, что в его деле Дашка Кузнецова свою роль уже сыграла.
Глава 2
Колесница Феба
Уже соглашаясь на эту авантюру, Саломея знала, что пожалеет она о своем решении.
Она не сможет работать рядом с Аполлоном.
И не найдет повода отказать ему.
– Я тебя устрою в Центр, – сказал он тогда, выводя Саломею из кафе. Безумное чаепитие закончилось безумной прогулкой, во время которой Аполлон вновь «сменил лицо» и теперь вел себя, как тот, другой, потерянный ею десять лет тому назад.
– Зачем?
– Чтобы ты осмотрелась, –
Разве можно врать – вот так?
– Я предложил Ирине работу. Она и проработала, неделю. А потом исчезла и вновь появилась… и чувствую я, что «Оракул» с этим связан.
Саломея кивала, пытаясь собрать мысли в кучу. Мысли разбредались, как глупые овцы, да она и сама – овца безмозглая.
– И с семьей тебя познакомлю… притворимся, что у нас роман.
– Что?!
– Случайная встреча с прошлым. Костер страсти вспыхнул, и все такое… не волнуйся, у нас с Ренатой дружеские отношения. Она – замечательная женщина. Думаю, вы понравитесь друг другу.
Об этом Саломея и думала, когда открывала дверь, отмеченную скромной табличкой «Аполлон К. Директор». За дверью была небольшая, но уютная приемная в сине-золотых тонах, где скучала наедине с пасьянсом девушка-секретарь. Саломею она встретила дружелюбно, попросив подождать несколько минут.
За эти минуты – ожидание и правда не затянулось надолго – Саломея трижды успела себя уговорить на побег – и трижды отменяла принятое решение. Она осталась – и была вознаграждена собственным кабинетом о девяти квадратных метрах, о трех окнах в пол и об одной чахлой герани.
– Располагайтесь. – Аполлон держался отстраненно, играя придуманную им самим роль, и, честно говоря, Саломея радовалась, что роль эта требовала соблюдения дистанции.
– Запись к вам начнется со следующей недели, – предупредил он ее, прежде чем откланяться. – А пока – осмотритесь. Познакомьтесь с коллективом. У нас очень дружный коллектив! Валечка вам поможет.
Валечкой звали ту самую девушку-секретаря, которая была рада возможности получить хоть какую-то свободу. Валечке недавно исполнилось семнадцать, была она не то чтобы глуповата, скорее легка на мысли и бесхитростна на желания, которые и не прятала от людей.
– Я тут уже месяц, – сказала она, помогая Саломее оттащить к стене массивный стол. Он стоял поперек кабинета, перегораживая его почти пополам. – И надолго не задержусь. Мне бы опыта только набраться. Я вообще директором стану. Потом.
– Директором чего?
– Чего-нибудь. – Валечка вытерла со лба несуществующий пот. Кажется, конкретика ее волновала мало, главное – должность, а к чему она будут «прикручена», вопрос третий, если и не десятый. – Я поступаю. На экономический. Мама хочет, чтобы я в учительницы пошла, чтобы как она, но я не пойду. Тоска смертная!
– И как тебе здесь?
Саломея, обнаружив за радиатором сухую ломкую тряпку, кое-как смахнула пыль с подоконника, с глиняного горшка и с печальной герани. Цветку досталась и вода, благо, бутылка стояла в углу.
– Здесь? Ничего так. Прикольненько. Шизики все! Ты вот на них не похожа… не обижайся, я верю! – поспешно воскликнула Валечка и руки вскинула, словно бы сдаваясь на милость Саломеи.
– Во что веришь?
– Ну… в то, что ты будущее видишь.
– Я не вижу будущее.