Делл
Шрифт:
Похвально. Точность – вежливость королей.
Свежевыжатый сок скользил в горло с трудом, а все потому, что напряжение весьма ощутимо нарастало. Двенадцать дня, осталось лишь два часа до возвращения судьбоносного предмета обратно в руки владельцу, и если упустить момент, то впереди выстроится череда новых тоскливых вечеров, проведенных в одиночестве, когда никто почему-то не хочет постучать в твою дверь. Была ли я готова к новым испытаниям подобного рода? Не совсем. Точнее, совсем нет, а, значит, лучше рискнуть.
Напускная веселость разговоров
Это тошнит не от джема, а от того, что ты собираешься сделать…
Надевая куртку, Дэлл смотрел на мое безмятежное выражение лица с подозрением.
Он не чувствует. Не может чувствовать. Не должен.
– Домой?
– Да, домой.
Конечно, милый. Ненадолго.
Мои пальцы судорожно сжали сумочку, в недрах которой покоился ничего не подозревающий о скором грядущем вмешательстве в жизнь нож.
*****
Когда пассажирская дверца услужливо распахнулась, от Дэлла веяло расслабленностью и благодарностью; скверно разрушать подобную комбинацию, но придется. Наверное, можно было произнести «последнее желание» и раньше, не уезжая из его особняка, но сил не хватило. Смелость в самый последний момент схлынула и начала концентрироваться где-то на задворках сознания только теперь, едва ли не в последние минуты владения бесценным предметом.
Я бодро ступила на снег, вынырнула из машины и с тем же, казалось, прилипшим навечно ненатуральным безмятежным выражением на лице огляделась вокруг.
Свежо, хорошо, почти тепло.
Скоро весна; ей уже неощутимо запахло в воздухе, хоть бока высоких сугробов еще не начинали проваливаться. Почти два часа дня; знакомый район, Нордейл, выданная Комиссией квартира, кое-как устоявшаяся за последние недели новая жизнь – все это совсем скоро снова изменится.
Господи, страшно-то как…
Лучше бы я попросила последнюю сигарету, нежели «это», но негоже вести себя ветрено и изменять принятые решения.
Будто чувствуя мое настроение, Дэлл боком оперся на Неофар, достал из кармана пачку сигарет и закурил. Какая расслабленная поза, благодушный медлительный вид - конечно, день рождения удался, ночь получилась волшебной, и вскоре желанный предмет будет возвращен. Зачем нервничать и куда торопиться? Серо-голубые глаза лучились довольством.
Я задумалась: что именно принесло ему, Дэллу, ощущение покоя? Наличие меня рядом или же что-то иное? Как прочитать чужой разум, как пробраться в потемки, именуемые чужой душой?
Какое-то время мы смотрели друг на друга. Он – мягко и ласково, я – с хитринкой, предчувствуя грядущую бурю эмоций. Готовил ли Дэлл прощальные слова и что планировал сказать, предполагал ли вновь уехать навсегда? Если так, то в этот раз наши планы кардинально различались.
– Тебе понравился вчерашний день?
Я оторвалась от созерцания окон собственной квартиры и улыбнулась.
– И вчерашний. И сегодняшний. Торт был великолепен, Пантеон умопомрачителен, а ты…
Он хрипло рассмеялся. Стряхнул пепел, провел рукой по волосам и довольно блеснул глазами.
– Давно я не орудовал на мечах. А ты, однако, знаешь, как получить от жизни удовольствие.
Я едва не хрюкнула.
Скоро проверим…
Очередная затяжка. Мимо прошла грузная дама, ведущая на поводке поджарого кобеля. Тот на секунду приостановился у выкрашенного серой краской уличного фонаря и с деловым видом помочился на пожелтевшее от схожих жестов четвероногих сородичей основание. Дама недовольно дернула за поводок, пес укоризненно взглянул на хозяйку, и процессия неторопливо, намеренно не обращая друга на друга внимание, направилась дальше.
– Какие планы на сегодня?
Что это, вопрос с намеком или же обычная вежливость? Наверное, второе.
– Грандиозные.
– Правда?
– Правдивее некуда.
– Что собираешься делать?
– Желаешь присоединиться?
– Не могу дать ответ, не зная, о чем идет речь.
Теперь глаза Дэлла сканировали мой бесшабашный вид с особой тщательностью. Так программа-защитник пытается предположить возможные пути проникновения в систему вируса. Атаки еще нет, но отсутствие эксплоитов не гарантировано, и поэтому лучше подготовиться заранее и на всякий случай перезарядить пушки.
Ну что ж… давай-давай…
Любопытно, что именно заставило его насторожиться? Не иначе, мой зеркальный взгляд и отсутствие тоски в глазах. Ведь полагается же… платочки там, бегущие в три ручья слезы и безмолвная мольба «не уходи».
Не в этот раз.
Через минуту окурок был затушен и выброшен в ближайшую урну; нетерпеливо скрипнул под подошвами ботинок снег. Пора прощаться, вижу, не дура.
Рука нащупала в сумочке остывшую на холоде сталь; пальцы сомкнулись вокруг рукояти отчаянно сильно. Ну, все, пора.
Я улыбнулась. И хотя день не был морозным, мои щеки едва не треснули – карнавальная маска шута, а не лицо.
– Что ж, пора отдать тебе нож. – Знакомый предмет появился из недр сумки на свет. – И поблагодарить тебя за чудесный день и за все то, что ты мне подарил. А это, поверь, больше, чем просто поход по магазинам или торт, это – внимание.
В груди, несмотря на опутавший страх, шевельнулось тепло. Дэлл терпеливо ждал продолжения.
– Но… прежде чем отдать тебе нож, я бы хотела озвучить еще одно желание, последнее.
В глазах мужчины напротив мелькнуло секундное выражение растерянности, после чего светлые брови подползли на миллиметр ближе к переносице, а в позе появилось напряжение.
– Говори.
Ответил нехотя, почти через силу.
Ну что же ты, Дэлл, расслабься, будет не больно.
Собралась мыслями, медленно вдохнула и выговорила:
– Я бы хотела получить кольцо.
Новый всплеск замешательства и почти физически слышный скрип мозговых шестеренок, мол, какое такое кольцо?