Делла-Уэлла (Странствие королевы)

Ларионова Ольга Николаевна

Названный дружинник поплотнее надвинул на лоб свой изумрудно-оранжевый обруч, взял за руку худощавого Киха и, сделав маленький шажок в сторону, исчез. Если бы отсюда была видна крыша дворца, то две закутанные в плащи фигуры, возникшие у самой ее кромки, говорили бы о том, что операция по освобождению рыцарственного узника началась удачно.

– Держи этого самолюбивого хрыча в беспрекословном повиновении, посоветовал Флейж младшему собрату.
– В случае чего пригрози ему ямой с ледяными троллями. А вон

и твой экипаж. Ужин переваривает.

Шурушетр опустился на брюхо, так что сочленения его сложившихся под острым углом ног поднимались высоко над туловищем. Возле устрашающих челюстей валялись ошметки какой-то одежды.

– М-да, - заметил Ких, - боюсь, что в повиновении придется прежде всего держать эту зверюгу.

– Не робей, дружинник Асмура. У тебя два десинтора и на крайний случай шаг назад для исчезновения.

– Ну, ободрил...

Шурушетр зевнул - словно клацнул железный сундук.

– Ну, я пошел за стариканом.

Когда он снова появился, уже с шаманом, последний попытался изобразить возмущение тем неподобающим ему местом, на котором они очутились, но один взгляд сверху на собственное чудовище заставил его примолкнуть.

– Сибилло никогда не думало...
– пробормотал он.

– Тебя прямо на спинку, уважаемый?
– спросил Ких.

– Только подалее от морды. А сам сразу заползай в полость, чтоб животина тебя не учуяла и не взволновалась.

Флейж еще некоторое время постоял на крыше, наблюдая за тем, как шаман подталкивает Киха, заползающего в наспинную сумку, нашаривает что-то вроде вожжей, отчего на морде у страшилища захлопывается подобие капкана, и концы этих ремней обвязывает вокруг собственной... гм... талии. Вероятно, чтобы ветром не сдуло.

Затем до его слуха донесся понукающий вскрик, и исполинский сумчатый паук, разом поднявшийся на гладких, словно отполированных и так и не сосчитанных ногах, помчался по городу, набирая крейсерскую скорость.

Туда, где в рыжем зареве никогда не угасающего заката должен пламенеть изначально белокаменный городок с игрушечным названием Ракушечник.

А оставшиеся возле Анделисовой Пустыни расположились на свежих пеньках, приготовившись слушать рассказ Таиры и ожидая только сигнала от Киха.

Наконец до них долетело: "Мы в пути".

Девушка глубоко вздохнула, словно заранее выражая сочувствие своим слушателям, - рассказчица она была, честно говоря, никудышная.

– Ну, во-первых, мы здесь можем спокойно оставаться до того момента, когда погаснет этот маяк, - она кивнула в сторону города, над которым подымался видный даже отсюда ствол полосатого дыма, похожего на хвост кошачьего лемура.
– Я спрашивала Чернавку, она говорит, что до того анделисы не появятся. А ей я приказала до следующего дыма из своей Пустыни не высовываться... Флейж, ну что ты все время на меня руками машешь?

– Я отсылаю твои слова нашим путешественникам, как и было договорено.

– Мешает же. Так. На чем я остановилась? А, войти проще простого, по тропочке. За красными кустами вода стоячая, лягушачья канавка. Мостик полу дохлый. Слева от мостика чернавкина халупа, забита почище нашего корабля все какие-то мешочки, шкурки, тряпки... Сама спит на пороге. Хотя нет, она не спала, прямо в небо глядела. И никакой маски. Старенькая, но не до такой степени, как... Флейж, отойди подальше, ну сил нет переносить твои опахала.

– Ты сказала, что осмелилась задавать вопросы Вечной Деве?
– ошеломленно переспросил Лронг.

– А что такого? Я только поинтересовалась, у себя ли анделисы. Она как подскочит, головой о притолоку... Хорошо, я невидимая была, иначе она в меня вцепилась бы. Ну, я тогда ей сказала, что я - повелительница всех Чернавок и здесь, так сказать, с инспекцией.

– А ты не догадалась спросить, как выглядят анделисы?
– простодушно вставил Пы.

– Ага, чтобы она поняла, что я - самозванка? Пришлось так, мимоходом полюбопытствовать, а кто из них был накануне.

– Ну, и?..

– Она ответила: тот, что в голубой короне.

– А ребенок, ты искала ребенка?
– не выдержала мона Сэниа.

– Да негде там искать. Домик забит под завязку, он слева. Справа штук двадцать квадратных кирпичей прямо на земле, как могилки. Яма глубокая, по такая маленькая по диаметру, что туда разве что тыкву засунуть можно. В ней - шест с черпаком, значит, еще глубже копать будут. Клад, что ли, там прятать собираются?

– Не клад, - сказал рыцарь.
– На стенах ничего не было нарисовано?

– Абсолютно. Ну, вот и все.

– А что в самой середине?

– Да ничего, беседка какая-то нелепая. Круглые перильца, колечком, мне по пояс. Словно стойка в баре для лилипутов. Над перильцами - вроде навеса, держится он на спутанных голых ветках. Только впечатление такое, как будто из них этот навес не строили, а ветки сами собой росли так, чтобы получились контуры башенок, лесенок, подвесных мостиков... Все удивительно легкое, не для человека. И видно насквозь - ничего не спрячешь.

– Они действительно росли сами, только их надо было направлять ремешками подвязывать или просто руками держать, - пояснил рыцарь, определенно сведущий в местной флоре.
– Это ненаясыть, хищная трава. Если семечко в воду бросить, оно вот такой веткой, в твою руку, солнцекудрая, и устремится вверх. От дыма до дыма в мой рост вымахает. Ежели с полдюжины рабов приспособить, за два-три приема можно из нескольких семечек любой воздушный замок соорудить. А как вода кончается, ветки каменеют.