Дело Аляски Сандерс
Шрифт:
Читая слова Перри, я невольно схватился за деревянную кафедру, чтобы не дрогнуть. Нынешняя трагедия с Хелен внезапно вызвала в памяти очень трудный период моей собственной жизни – смерть тети Аниты, случившуюся несколько лет назад при драматических обстоятельствах.
После погребения у Гэхаловудов состоялись поминки. Пришло очень много народу. Кейтеры уже не справлялись, и я стал им помогать. Держа в одной руке поднос с закусками, а в другой – бутылку вина, я бродил по комнатам на первом этаже, где группками расположились гости.
Я познакомился с родными и коллегами Хелен. Меня растрогало, что все они меня знали, причем не
Понемногу разрозненные разговоры свелись к одной общей теме – Хелен. Каждый вспоминал о ней что-нибудь волнующее. Когда настал мой черед, меня попросили рассказать, как мы с ней познакомились. Чтобы преодолеть смятение, я попытался шутить:
– Хелен была невероятная. Чтобы иметь честь познакомиться с ней, мне для начала пришлось смириться с Перри. (По толпе гостей пробежал смешок.) Первый раз я увидел Перри два с половиной года назад, когда началось расследование по делу Гарри Квеберта. До сих пор помню дату, это было 18 июня 2008 года. Такое не забудешь: Перри застал меня, когда я насвинячил на месте преступления, и без лишних слов взял меня на мушку. После чего стал жаловаться, что книга у меня хуже некуда, и потребовал возместить ему пятнадцать долларов, которые он на нее потратил.
– Чистая правда! – подтвердил Перри под общий хохот.
– Я ему дал пятьдесят долларов, у него не было сдачи.
– Была у меня сдача, писатель, но вы меня бесили!
Гости веселились.
– Вскоре после этого эпизода, – продолжал я, – Перри наконец понял, что я отличный парень, и пригласил меня к себе на ужин.
– Исключительно из жалости! Вам тогда угрожали.
– Помню тот летний вечер здесь, в этом самом доме, вечер, когда в мою жизнь вошла Хелен. Она открыла мне душу, как мало кто прежде. Она была сама нежность и ласка. Сама щедрость. Она делала мир лучше. Сегодня, друзья, разговаривая с вами о Хелен, я чувствую одновременно отчаяние из-за того, что ее потерял, и благодарность за то, что мне довелось ее знать. Мы не в ладах со смертью. Не нужно забывать, что она – тоже часть жизни. Чтобы ушедшие оставались живыми, о них нужно говорить. Замалчивая из скромности их память, мы хороним их окончательно. Не так давно мне посчастливилось встретить семью Гэхаловудов во Флориде. Мы ужинали у моего дяди Сола, дорогого мне человека. Я был очень рад, что дядя познакомился с Хелен. Если позволите, я хотел бы его процитировать, привести слова, которые он произнес над гробом моей тети Аниты: “Великая слабость смерти в том, что ей подвластна только материя. Против воспоминаний и чувств она бессильна. Она, наоборот, оживляет их, укореняет в нас навсегда, словно говоря в свое оправдание: ‘Да, я многое отнимаю у вас, но посмотрите, сколько вам оставляю’”.
В тот день у Гэхаловудов мое внимание привлекла одна вещь: я не увидел никого из коллег Перри. Единственным представителем сил правопорядка был Лэнсдейн, шеф полиции штата Нью-Гэмпшир, с которым я познакомился во время расследования дела Гарри Квеберта. Я ожидал увидеть десятки полицейских в парадной форме, явившихся поддержать коллегу в его горе. Меня это настолько потрясло, что я даже поделился своим недоумением с шефом Лэнсдейном.
Действовал я тонко: предложил ему поднос канапе с лососем, которые он брал уже дважды, и, пока он жевал, заметил:
– Не вижу ни одного полицейского, кроме вас.
– Вас это удивляет, Маркус? – ответил он, проглотив бутерброд.
– Признаться, да… Где все коллеги Перри?
Шеф Лэнсдейн недоверчиво
– А во время следствия по делу Гарри Квеберта вы никогда не задавались вопросом, почему Перри ведет его в одиночку?
– Честно говоря, тогда я не обратил внимания, но теперь, когда вы сказали…
– Обычно полицейские работают в паре и никогда в одиночку. Все. Кроме Перри Гэхаловуда.
– Почему?
– Он вам не рассказывал, что случилось одиннадцать лет назад?
– Нет.
– Неважно, – решил Лэнсдейн. – Я просто хочу сказать, что Перри уже тогда не был особо близок с остальной командой и дело Гарри Квеберта их отношений не улучшило.
– А как это связано с делом Гарри Квеберта?
– Хватит об этом, Маркус. Сейчас не время и не место.
– Вы сказали или слишком много, или слишком мало.
Лэнсдейн огляделся: мы стояли в стороне, подслушать нас никто не мог. И он произнес доверительным тоном:
– Перри буквально силой вырвал себе дело Нолы Келлерган, его сперва поручили двум другим полицейским. Ситуация была щекотливая, Гарри Квеберт – слишком заметная фигура. Перри убедил меня доверить дело ему. Мы с Перри прекрасно друг друга знали. Я тогда возглавлял уголовный отдел, а уже потом стал шефом полиции штата. Короче, я сделал так, что дело получил он, и коллеги ему этого так и не простили.
– Но зачем ему так нужно было расследовать убийство Нолы Келлерган?
– Думаю, в нем он видел возможность искупить вину. Знаете, Маркус, в сущности, за это я вас и люблю. Вы учинили жуткий бардак с этим делом, но помогли Перри что-то поправить в нем самом.
– Что поправить?
– Больше я ничего не могу вам сказать. Если Перри ни разу об этом не упоминал, значит, у него есть на то причина. Пусть сам расскажет.
С этими словами Лэнсдейн развернулся на каблуках и удалился.
Когда последние гости и кейтеры ушли, я остался прибрать в доме. На первом этаже я был один. Девочки легли спать, Перри, как я думал, тоже. Я усердно наводил порядок, чтобы наутро все было чисто: вынул посуду из посудомоечной машины, почистил забытую пепельницу, убрал сервировочные блюда, стоявшие в сушке. Выключил везде свет и уже готов был тихонько исчезнуть. Ночевать я думал в гостинице по соседству, чтобы завтра быть в распоряжении Перри, если понадобится, но не надоедать ему своим присутствием.
Только я собрался уходить, как на кухне появился Перри. Словно восставший из ада. Бледный как смерть, расхристанный. По глазам было видно, что творится у него на душе. Мы посмотрели друг на друга, и я понял, что поживу какое-то время у них. Перри только буркнул:
– Где простыни от дивана, вы знаете.
Потом подтащил стул и сел. На его языке это означало, что ему надо поговорить. Я налил нам обоим по большому стакану виски. Он замогильным голосом стал рассказывать, как Хелен умерла. Частично я от него об этом уже знал. Впрочем, он успел повторить эту историю, наверно, десятки раз, и ему еще долго придется ее повторять. Каждый разговор, даже самый пустячный, в парикмахерской, в супермаркете или со старым знакомым, случайно встреченным на улице, так или иначе будет заставлять его возвращаться к этой трагедии: “Хелен умерла? А что случилось?” Случилось то, что однажды, возвращаясь поздно вечером с работы, Хелен остановилась на парковке у какого-то фастфуда, видимо, поужинать. Машину поставила, но так из нее и не вышла. Спустя два часа какой-то прохожий заметил в машине тело Хелен, странно навалившееся на руль, и вызвал скорую помощь. Но врачи уже ничем не могли помочь. Было слишком поздно.