Дело беспокойной рыжеволосой
Шрифт:
Я краснею и ежусь, вспоминая наш тайный визит в его комнату в родительском доме.
— Я не возражала, — шепчу я с робкой улыбкой.
— Знаю. — Его губы растягиваются в неуверенной улыбке. — Я тоже. Но позволь тебя заверить, Анастейша, что все это для меня в новинку и что последние несколько дней стали лучшими в моей жизни. Я не хочу ничего менять.
Ого!
— В моей жизни они тоже были лучшими, это точно, — лепечу я, и он широко улыбается. Моя внутренняя богиня бурно кивает — и подталкивает меня локтем: давай, давай! — Так ты не хочешь водить меня в свою игровую
Он бледнеет и тяжело вздыхает; все следы веселья исчезли.
— Нет, не хочу.
— Почему? — шепчу я. Не такого ответа я ожидала.
Да-да, вот он — маленький укол разочарования. Моя внутренняя богиня топает ногой и надувает губы, как сердитый малыш.
— Ты ушла от меня как раз оттуда, когда мы там были в последний раз, — спокойно говорит он. — Я боюсь всего, что могло бы побудить тебя снова меня бросить. Когда ты ушла, я был раздавлен, я уже говорил тебе об этом. Я не хочу повторения той ситуации. Ты мне нужна. — В его серых глазах вижу искренность.
— По-моему, это несправедливо. Твоя постоянная забота о том, как я себя чувствую, — ведь это очень утомительно. Ты столько всего переменил ради меня… Я считаю, что тоже должна как-то пойти навстречу тебе. Не знаю, может… попробуем… какие-нибудь ролевые игры.
Я произнесла это, запинаясь, а мое лицо стало одного цвета со стенами игровой комнаты.
Почему мне так трудно говорить об этом? Я уже по-всякому трахалась с этим мужчиной, мы проделывали вещи, о которых я и не слышала еще месяц назад, даже не предполагала, что такое возможно… Но все-таки самое трудное — говорить с ним об этом.
— Ана, ты идешь мне навстречу даже больше, чем ты думаешь. Пожалуйста, прошу тебя, не думай об этом.
Беззаботный Кристиан исчез. Теперь я вижу в его глазах тревогу, и это ранит мне душу.
— Малышка, это были всего лишь одни выходные, — продолжает он. — Подожди немного. Когда ты ушла, я много думал о нас. Нам требуется время. Ты должна доверять мне, а я — тебе. Может, со временем мы сумеем вернуться к прежним штукам, но сейчас ты мне нравишься такая, какая ты есть. Мне приятно видеть тебя счастливой, беззаботной и спокойной, зная, что я причастен к этому. Я никогда еще… — Он замолкает и проводит рукой по волосам. — Прежде чем бегать, нам надо научиться ходить. — Внезапно он усмехается.
— Что тебя так развеселило?
— Флинн. Он постоянно говорит эту фразу. Я не думал, что стану его цитировать.
— Получается, «флиннизм»?
— Верно, — смеется Кристиан.
Появляется официант с закусками и брускеттой, разговор сходит на нет, и Кристиан успокаивается.
Но когда перед нами ставят удивительно большие тарелки, я невольно вспоминаю, каким сегодня был Кристиан — беззаботный, веселый, раскованный. Сейчас он опять смеется, и это хорошо.
Я с облегчением вздыхаю, когда он принимается расспрашивать меня о местах, где я бывала. Разговор получается короткий, ведь я не была нигде, кроме Соединенных Штатов. А вот сам Кристиан уже объехал весь мир. Мы незаметно переходим на легкую болтовню, обсуждая все места, которые он посетил.
После вкусного и
Кто знал, что он может быть таким милым? А сам-то он знал?
Я смотрю на него. Кажется, он тоже погружен в свои мысли. И тут меня поражает, что он, вообще-то, никогда не был подростком — во всяком случае, нормальным. Я качаю головой.
Мои мысли возвращаются к балу и танцу с доктором Флинном. Я вспоминаю, как Кристиан испугался, что Флинн все мне рассказал. Кристиан до сих пор что-то от меня скрывает. Как мы сможем в таких условиях продвигаться дальше?
Он думает, что если я узнаю его до конца, то его брошу. Он думает, что я его брошу, если он предстанет передо мной таким, как он есть. Ох, такой он сложный человек…
Чем ближе мы подъезжаем к дому, тем напряженнее Кристиан становится. Он всматривается в боковые улочки и тротуары, его глаза шарят везде и всюду, и я знаю, что он высматривает Лейлу. Я делаю то же самое. Под подозрением оказывается каждая молодая брюнетка, но Лейлу мы не видим.
Когда он въезжает в гараж, его рот смыкается в угрюмую линию. Удивительно, зачем мы вернулись сюда, если он так беспокоится? В гараже мы видим Сойера. Искалеченная «Ауди» исчезла. Кристиан ставит свою машину рядом с внедорожником, и Сойер подходит, чтобы открыть мне дверцу.
— Здравствуйте, Сойер, — здороваюсь я.
— Здравствуйте, мисс Стил, мистер Грей, — кивает он.
— Ничего? — спрашивает Кристиан.
— Нет, сэр.
Кристиан кивает, берет меня за руку и ведет к лифту. Я вижу, что его мозг лихорадочно работает — он расстроен. В лифте он поворачивается ко мне.
— Ты не должна выходить отсюда одна. Ты поняла? — рычит он.
— Ладно.
Господи, этого еще не хватало! Но его строгость вызывает у меня улыбку. Я мысленно хвалю себя за терпение и понимание. Еще неделю назад я бы ужасно расстроилась, если бы он говорил со мной таким тоном. Но теперь я знаю его гораздо лучше. Таков его механизм совладания, копинг-механизм. Сейчас он испытывает стресс из-за Лейлы. Он любит меня и хочет защитить.
— Что тут забавного? — бормочет он с легким удивлением.
— Не что, а кто. Ты.
— Я? Мисс Стил, что во мне забавного? — Он надувает губы.
Как это сексуально!
— Не надувай губы.
— Почему? — Он удивлен еще больше.
— Потому что на меня это действует так же, как на тебя вот это. — Я прикусываю губу.
Он поднимает брови, удивленный и довольный одновременно.
— Правда? — Он снова выпячивает губы и, наклонившись, целует меня, быстро и невинно.
Я тянусь к нему губами, и, когда наши губы соприкасаются, природа поцелуя меняется за наносекунду — по моим жилам проносится огонь и влечет меня к нему.