Дело беспокойной рыжеволосой

Гарднер Эрл Стенли

Я с облегчением вздыхаю. Проблема улажена. Кристиан Грей делает свое дело. Его имя — мой талисман. Вот и этот кобелек отступил, поджав хвост. Я позволяю себе победную улыбку. «Видишь, Кристиан? Меня защищает даже твое имя — тебе нет необходимости в чем-то меня ограничивать». Я навожу порядок на столе и гляжу на часы. Кристиан должен уже приехать.

«Ауди» припаркована у тротуара. Тейлор выскакивает из нее, чтобы распахнуть передо мной заднюю дверцу. Еще никогда я не была так рада его видеть. Я торопливо прыгаю в машину, спасаясь от дождя.

Кристиан сидит на заднем сиденье,

на меня смотрит с опаской. На челюстях желваки — он готов к моему приступу гнева.

— Привет, — бормочу я.

— Привет, — осторожно отвечает он и берет меня за руку, крепко сжимает ее. Я слегка оттаиваю. Я смущена и даже не знаю, что ему сказать.

— Ты все еще злишься? — спрашивает он.

— Не знаю, — бурчу я. Он подносит мою руку к губам и покрывает ее нежнейшими, словно мотыльки, поцелуями.

— День был ужасный, — говорит он.

— Да, верно.

Но впервые после его отъезда на работу напряжение идет на убыль. Для меня успокоительный бальзам — уже то, что он рядом. На задний план отступают и наша злобная переписка, и все гадости, связанные с Джеком, и неприятное письмо от Элены. Остаемся только мы — я и мой любимый диктатор.

— Теперь, раз ты здесь, жизнь налаживается, — говорит он.

Мы сидим и молчим, задумчивые и угрюмые. Тейлор умело лавирует в вечернем транспортном потоке. И я чувствую, как с Кристиана постепенно спадают дневные заботы, он тоже постепенно расслабляется и сейчас в нежном, успокаивающем ритме водит большим пальцем по моим костяшкам.

Тейлор высаживает нас у входа, и мы забегаем внутрь. Кристиан держит меня за руку, когда мы дожидаемся лифта, а его глаза непрестанно сканируют пространство перед зданием.

— Как я понимаю, вы еще не нашли Лейлу.

— Нет. Уэлч ее ищет, — уныло отвечает Кристиан.

Открываются створки лифта, мы входим в него. Кристиан смотрит на меня с высоты своего роста, в его глазах я ничего не могу прочесть. Ах, выглядит он потрясающе — пышные волосы, белая рубашка, темный костюм. И внезапно, ниоткуда, это чувство. О господи — страсть, похоть, электричество! Будь это видимым, вокруг нас и между нами повисла бы интенсивная голубая аура, очень мощная.

— Ты чувствуешь? — шепчет он.

— Да.

— Ох, Ана! — стонет он и обнимает меня дрожащими руками.

Одна рука погружается пальцами в волосы на моем затылке, запрокидывает мою голову, и его губы находят мои. Мои пальцы тоже взъерошивают его волосы, гладят щеки, а он прижимает меня к стенке лифта.

— Я очень не люблю с тобой спорить, — шепчет он возле моих губ, и в его поцелуе соперничают страсть и отчаяние, под стать моему настроению.

Желание взрывается в моем теле, все дневное напряжение ищет выхода, бурлит во мне. Мы забываем про все, растворяемся друг в друге. Остаются лишь наши языки, и дыхание, и руки, и огромная, огромная сладость. Он кладет руки мне на бедра, задирает юбку, гладит мои ляжки.

— Господи Иисусе, ты носишь чулки, — с благоговением бормочет он, а его пальцы ласкают мне кожу над чулками. — Я хочу посмотреть… — Он задирает мне юбку еще выше, до верха бедер.

Сделав шаг назад, он нажимает

кнопку «стоп». Лифт плавно останавливается между двадцать вторым и двадцать третьим этажом. У Кристиана потемнели глаза, раскрылись губы, из них шумно вырывается дыхание. Мне тоже не хватает воздуха. Мы стоим, не касаясь друг друга. Я радуюсь, что у меня за спиной стена, поддерживающая меня, пока я нежусь под чувственным, плотским взглядом этого красавца.

— Распусти волосы, — приказывает он. Я подчиняюсь, и волосы густым облаком падают мне на плечи. — Расстегни две верхние пуговки на блузке, — шепчет он с затуманенным взором.

Я воображаю себя ужасной развратницей. Поднимаю руки и медленно расстегиваю каждую пуговицу. Теперь из распахнутой блузки соблазнительно выглядывают мои груди.

Он облизывает пересохшие губы.

— Ты не представляешь, насколько ты меня волнуешь!

Я нарочно кусаю губу и качаю головой. Он на секунду закрывает глаза, а когда вновь открывает, в них пылает огонь. Он шагает ко мне и опирается ладонями на стенку лифта, по обе стороны от моего лица. Он так близко, насколько это возможно, не касаясь меня.

Я поднимаю лицо навстречу, а он наклоняется и трется носом о мой нос, и это единственный контакт между нами в узком пространстве лифта. Я пылаю страстью. Я хочу его немедленно.

— Уверен, что вы знаете это, мисс Стил. Уверен, что вам нравится доводить меня до исступления.

— Разве я довожу тебя до исступления? — шепчу я.

— Во всем, Анастейша. Ты сирена, богиня.

Кристиан подхватывает мою ногу выше колена и кладет себе на талию. Я стою на одной ноге, опираясь на него. Я чувствую внутренней стороной ляжек, какой он возбужденный, как он хочет меня. А он проводит губами по моему горлу. Я со стоном обнимаю его за шею.

— Сейчас я тебя возьму, — шепчет он, и я в ответ выгибаю спину, прижимаюсь к нему, трусь, наслаждаясь фрикцией.

Он издает низкий горловой стон, подхватывает меня, поднимает выше и расстегивает ширинку.

— Держи крепче, малышка, — бормочет он и, как фокусник, откуда-то извлекает пакетик из фольги и держит у моего рта. Я сжимаю его зубами, он тянет, и мы вскрываем пакетик. — Молодец. — Он чуть отодвигается и надевает презерватив. — Господи, не могу дождаться, когда пройдут шесть дней, — ворчит он и глядит на меня затуманенными глазами. — Надеюсь, ты не очень дорожишь этими трусиками. — Он прорывает их ловкими пальцами. Кровь бешено бурлит в моих жилах. Я тяжело дышу от страсти.

Его слова опьяняют меня, все мои дневные страхи забыты. Во всем мире сейчас — только он и я, и мы занимаемся тем, что умеем лучше всего. Не отрывая своих глаз от моих, он медленно входит в меня. Я изгибаюсь, запрокидываю голову, закрываю глаза, наслаждаюсь. Он выходит и опять движется в меня, так медленно, так сладко…

— Ты моя, Анастейша, — бормочет он, обдавая жарким дыханием мое горло.

— Да. Твоя. Когда ты привыкнешь к этому? — задыхаясь, отвечаю я. Он стонет и начинает двигаться быстрее. Я отдаюсь его неумолимому ритму, наслаждаюсь каждым его движением, неровным дыханием, его потребностью во мне, отражающей мою потребность в нем.