Дело беспокойной рыжеволосой

Гарднер Эрл Стенли

— Мисс Стил, если я такой ужасный, как вы терпите меня? — Он прикусывает мою мочку, и я издаю стон. — Я всегда такой?

— Не знаю.

— Я тоже. — Он дергает за пояс, халат распахивается, и его рука скользит по моему телу, по моей груди. Под его ласковой ладонью мои соски набухают, торчат сквозь тонкую ткань. А рука движется вниз, к животу, к бедрам. — Ты такая красивая под этой тканью, я вижу всю тебя — даже вот это.

Он осторожно дергает сквозь ткань за волосы на моем лобке, заставляя меня судорожно всхлипнуть. Другой

рукой он сжимает в горсть волосы у меня на затылке и запрокидывает мне голову. И вот уже его язык вторгается в мой рот — жадно, настойчиво, страстно. Из меня вырывается стон, я глажу милое лицо. Его рука сдвигает кверху мою ночную рубашку, медленно, словно дразнит меня. Вот она уже ласкает мой голый зад, нежную кожу на внутренней поверхности ляжек.

Внезапно он сажает меня на рояль. Мои пятки ударяют по клавишам, и те отвечают дикой какофонией. В это время он раздвигает мои колени, берет меня за руки.

— Ложись на спину, — приказывает он и держит меня за руки, пока я опускаюсь навзничь на крышку рояля. Она жесткая и неудобная. Он еще шире раздвигает мне ноги, и мои пятки пляшут по клавишам, по сочным басам и пронзительным верхам.

Ах, милый! Я знаю, что он задумал, и предвкушение… Он целует внутреннюю сторону моего колена, поднимается все выше и выше, целует, подсасывает, покусывает. Я отвечаю ему громкими стонами. Нежная ткань рубашки сдвигается все дальше, щекочет мне кожу. Я сдвигаю ноги, и клавиши тоже стонут. Закрыв глаза, я вся отдаюсь блаженной неге, когда его губы добираются до верха моей ляжки.

Он целует меня там… (Ах, милый…) потом тихонько дует на волосы, и вот уже водит кончиком языка вокруг клитора. Еще шире раздвигает мне ноги. Я ощущаю себя раскрытой, беззащитной. Он крепко зажал под мышками мои колени, а его язык мучает меня, не давая пощады, передышки… не давая облегчения. Приподняв бедра, я подлаживаюсь под его ритм.

— Кристиан, пожалуйста! — молю я.

— Нет-нет, детка, еще рано, — дразнит он, но я чувствую, как внутри начинается пульсация. Вдруг он останавливается.

— Нет, не надо, — хнычу я.

— Это моя месть, Ана, — нежно рычит он. — Раз ты споришь со мной, я буду отыгрываться на твоем теле. — Он проводит дорожку из поцелуев через мой живот, его руки ползут вверх по моим бедрам, гладят, тискают, дразнят. Его язык описывает круг около моего пупка, а его руки и большие пальцы — ах, эти пальцы! — добираются до верха моих ляжек.

— А-а! — вскрикиваю я, когда он вставляет большой палец внутрь меня. Другой палец терзает меня, медленно, мучительно медленно поглаживает клитор. От его прикосновений я выгибаю спину, отрываю ее от рояля, извиваюсь. Я уже на грани, это невыносимо.

— Кристиан! — кричу я, теряя над собой контроль.

Он проявляет жалость ко мне и прекращает пытку. Подняв мои ступни с клавиш, толкает меня; внезапно я скольжу по роялю, скольжу на атласной ткани, а он следует за мной, ненадолго встает на колени между моих ног, надевая презерватив. Он ложится на меня, а я тяжело дышу, жадно гляжу на него и тут только обнаруживаю, что он голый. Когда он успел раздеться?

Он

опирается на руки и смотрит на меня. В его глазах я вижу удивление, и любовь, и страсть. От восторга у меня замирает дыхание.

— Я жутко хочу тебя, — говорит он и очень медленно и умело входит в меня.

Я тяжело и томно распростерлась на нем, обессилевшая. Мы с ним лежим на огромном рояле. Да уж, лежать на Кристиане гораздо удобнее, чем на крышке рояля. Стараясь не прикасаться к его груди, я ложусь щекой на его плечо и замираю. Он не возражает, и я слушаю, как успокаивается его дыхание. Как и мое. Он ласково гладит мои волосы.

— Ты пил вечером чай или кофе? — спрашиваю я сонно.

— Что за странный вопрос? — отвечает он, тоже сквозь сон.

— Я хотела принести тебе чай в кабинет, но потом поняла, что не знаю, понравится ли это тебе.

— А-а, понятно. Ана, вечером я обычно пью воду или вино. Впрочем, могу попробовать и чай.

Его рука ритмично и нежно гладит меня по спине.

— Мы в самом деле так мало знаем друг о друге, — говорю я.

— Да, — соглашается он, и в его голосе звучит ужасная печаль. Я тут же сажусь и смотрю на него.

— Ты что? — спрашиваю я.

Он качает головой, словно хочет прогнать какую-то неприятную мысль, и, подняв руку, гладит меня по щеке. Я заглядываю в его глаза, сияющие и серьезные.

— Я люблю тебя, Ана Стил, — говорит он.

Будильник оживает в шесть утра и сообщает дорожную сводку. Я с трудом вырываюсь из мучительного сна с участием блондинок и брюнеток и не сразу понимаю, где я. Но тут же забываю про сон, так как Кристиан Грей обвился вокруг меня, словно шелк; его всклокоченная голова покоится на моем плече, рука накрыла куполом мою правую грудь, а нога придавливает меня своей тяжестью. Он все еще спит, а мне очень жарко. Но я не обращаю внимания на дискомфорт, запускаю пальцы в его волосы, и он шевелится. Раскрывает ярко-серые глаза, сонно улыбается. О господи… он прекрасен.

— Доброе утро, красавица, — говорит он.

— Доброе утро, красавец, — улыбаюсь я в ответ. Он целует меня и, опершись на локоть, любуется мной.

— Выспалась?

— Да, несмотря на ночной перерыв.

Его улыбка расползается шире.

— А-а-а, ты тоже можешь разбудить меня в любое время. — И он снова меня целует.

— А как ты? Хорошо спал?

— Я всегда хорошо сплю с тобой, Анастейша.

— Никаких кошмаров?

— Никаких.

Я хмурю брови и спрашиваю:

— Что тебе снится в твоих кошмарах?

Его улыбка меркнет, лоб собирается в гармошку. «Черт — мое глупое любопытство!»

— Доктор Флинн считает, что это эпизоды из моего раннего детства. Одни яркие, другие не очень. — Его голос обрывается, на лице задумчивость и страдание. Он рассеянно проводит пальцем по моей ключице.

— Ты просыпаешься с криками и в слезах? — неуклюже шучу я.

Он удивленно смотрит на меня.

— Нет, Анастейша. Я никогда не плакал, сколько себя помню.