Дело для трёх детективов

Брюс Лео

Прежде, чем оставить нас, Мэри Терстон включила радиоприёмник, и, хотя ни один из нас не воодушевился усилиями популярного эстрадного оркестра, старающегося развлечь Великобританию, мы не стали его выключать. Это дало некий безличный фон нашей беседе. Поскольку я уже был на ногах, то намеревался выключить его, и сделал бы это перед тем, как сесть. Но я сделал паузу, чтобы ответить на вопрос Уильямса, и именно во время этой паузы мы услышали первый крик.

Поскольку большая часть последующего расследования зависела от времени наступления событий, я хотел бы иметь возможность установить его точно, но могу лишь утверждать, что это, должно быть, случилось приблизительно в четверть

двенадцатого. Я вновь закрыл дверь и как раз возвращался к двум остальным моим собеседникам у камина.

А теперь следует сказать, что у меня нет никакого желания леденить вашу кровь или подчёркивать ужасные аспекты этого дела. Но я действительно прошу вас вообразить весь произведённый эффект. Осенним вечером мы находились в уютном свете камина, спокойно потягивая виски в весёлом гостеприимном доме. Мы хорошо знали друг друга и дом. Не было ничего, способного пробудить даже самое слабое представление о зле или несчастье. Мы были нормальными английскими людьми в совершенно обычном доме. И внезапно, казалось где-то над нашими головами, раздался крик женщины, исполненной ужаса. Именно этот шок всей ситуации ошеломил меня. Не фактический звук или его значение, а этот внезапный шок.

Ещё до того, как мы вскочили на ноги, раздался второй крик и третий, и этот третий был самым отвратительным из всех, поскольку он медленно затихал, становясь неслышным. К тому времени мы уже были на лестнице. Терстон бежал первым. «Мэри!» — закричал он и, несмотря на свой вес, взлетел наверх как перепуганный мальчик.

ГЛАВА 3

Я не знаю, сколько секунд нам потребовалось, чтобы достичь двери комнаты Мэри Терстон. Но в том, что это были секунды, а не минуты и даже не одна минута, я уверен. У двери стоял Алек Норрис. Но дверь была заперта.

Сначала мы надавили на неё плечами. Затем Уильямс, толкнув сначала верхнюю часть, а потом нижнюю, прокричал: «На запоре! В двух местах. Проломите филёнку, Терстон».

Терстон всё ещё слепо давил на дверь всем своим весом, и поэтому именно я схватил тяжёлый деревянный стул, который стоял на площадке, и пробил им верхнюю филёнку. Через рваный проём я мельком увидел комнату и внутри нечто ужасное, но всё же не давшее мне столь же сильного шока, что возник у меня от недавних криков. Я полагаю, что именно эти крики заставили меня ожидать нечто подобного. Потому что то, что я увидел, было слабо освещённое лицо Мэри Терстон на подушке, которая была скорее красной, чем белой, и я сразу же понял, что она убита.

Однако прежде, чем мы смогли бы войти, необходимо было разбить нижнюю филёнку, поскольку дверь была высокой и, как сказал Уильямс, заперта сверху и снизу. Я наклонялся через проломы и отодвинул эти задвижки. И чтобы впоследствии не было никаких сомнений, позвольте сразу же чётко заявить, что каждый запор был задвинут вполне надёжно. В самом деле, чтобы отодвинуть нижний, мне пришлось потратить несколько секунд.

Пока я это делал и как раз вставал, чтобы повернуть ручку, Терстон протиснулся мимо меня в комнату. И когда он это сделал, я обнаружил, что к нам присоединились ещё двое. Всё моё основное внимание было сконцентрировано на комнате перед нами, поэтому только уголком сознания я скорее почувствовал, что Стрикленд стоит около нас, а Феллоус на лестнице, которая шла от двери Мэри Терстон на третий этаж. В какой именно момент они появились, я не знал и не знаю. Но я уверен, что ни одного из них не было там, когда мы впервые достигли лестничной площадки, и что ни один из них не появился, когда я отошёл, чтобы взять стул. Другими словами, ни один не был на сцене в течение минуты после

криков, хотя оба появились вскоре после этого.

И теперь мы всматривались в дверной проём. Мы стояли там, все четверо, как если бы несли почётный караул перед комнатой. Итак, мы стояли, смотрели и следили за движениями Терстона.

Комнату освещала только настольная лампа, но для нас было не слишком темно, чтобы увидеть весь интерьер. Поперёк кровати лежала Мэри Терстон, полностью одетая. Но наши испуганные взоры приковывала именно подушка, на которой лежала её голова, подушка и горло женщины. Потому что подушка, как я уже видел, была сплошь покрыта ужасными алыми пятнами, а поперёк горла — её толстого белого горла — шёл ещё более ужасный шрам. Но вновь повторяю, я не хочу излишне мучить читателя. Достаточно заметить, что, когда Терстон сказал нам задыхающимся голосом, что она мертва, мы не вскрикнули и не сорвались с места, поскольку уже знали, какими должны быть его слова.

Сэм Уильямс сохранил хладнокровие. «Не двигайтесь, — сказал он нам, тем, кто стоял в дверном проёме. — Он должен быть здесь». — Он подошёл к выключателю и надавил на него. Однако результат оказался нулевым, и я почувствовал некоторое облегчение. Яркий свет, заливающий эту сцену, был бы слишком беспощаден.

Но, думаю, именно этот бесполезный щелчок электрического выключателя переключил моё внимание от осознания смерти Мэри Терстон к необходимости обнаружения её убийцы. В течение мучительных секунд, во время которых мы уставились на то, что лежало на кровати, я думал, как это ужасно и как трагично, как если бы это был несчастный случай. Но когда Уильямс нажал на выключатель, но комната не осветилась, что-то пробудило меня, чтобы я осознал, это... этот ужас был делом человеческих рук, и этот человек должен быть найден.

Однако прошло, самое большее, только две или три минуты после момента первого крика. Убийца ни в коем случае не мог убежать.

— Оставайтесь в дверях, Таунсенд, — повторил Уильямс, и начал обыскивать комнату.

Я стоял, наблюдая за ним, а позади меня находились Стрикленд и Феллоус. Уильямс сначала пересёк комнату, подошёл к окну, выглянул из него, посмотрел вверх и вниз, а затем подошёл к большому шкафу, встроенному в стену около камина, и быстро его обыскал. Я заметил, что он осмотрел его вверх до самой верхней части и вниз до последнего углубления. Затем подошёл к камину и кратко осмотрел его. Он заглянул под кровать и в матрацы, затем открыл платяной шкаф.

— Ещё раз окно, — внезапно закричал я. Хотя в комнате было два окна, открывали только одно из них, и к нему вновь устремился Уильямс. Правда, я уже видел, как он выглядывал из него, но какой-то инстинкт заставил меня попросить проделать это ещё раз.

— Невозможно, — сказал он. — Высота двадцать футов. И, — он выглянул вновь, — десять футов до верхнего окна.

Уильямс продолжал свои поиски, как будто забыв о Терстоне, который стоял около кровати. Он издавал очень тихие звуки, похожие на сдавленные рыдания, и не шевелился. Наконец Уильямс закончил свои первые исследования.

— Возможно, в этой комнате имеется какое-нибудь укромное место, — сказал он, — какое-нибудь сделанное специально.

Это казалось достаточно справедливым. Я был бы рад указать все возможные места, оставленные Уильямсом без внимания, если бы он дал мне такую возможность. Я полагаю, что охотничий инстинкт в нас всё ещё силён, и, хотя я ни на шаг не отходил от двери, мои глаза и ум были заняты поиском. Но в самой комнате исследовать больше было нечего.

— Феллоус, помогите мне передвинуть этот ковёр, — внезапно сказал Уильямс. — Давайте исключим любую случайность.