Дело молодых
Шрифт:
— Что это? — спросила она, рассеянно взяв с металлического стола предмет, похожий на пасть какого-то мелкого хищника, к которой приделали изогнутые цветные ручки.
— Это такие пассатижи, — ответил Андрей, и, увидев на лице девушки недоумение, добавил: — Ручной инструмент для удержания и откручивания.
— Инструмент? — удивилась Криспи. — Это все инструмент? Им что-то делают? Что?
— Разное, — терпеливо объяснял Андрей. — Вот, например, на этом стапеле, — он показал рукой на несколько массивных железных конструкций, — мы будем собирать ваш портал.
— А разве удобно располагать его здесь? — Криспи обвела рукой помещение. — Отсюда нет
— Нет-нет! — Андрей рассмеялся. — Здесь мы только соберём главные модули и произведём программирование, монтировать будем, разумеется, где-то на открытом месте с хорошими подъездными путями… Нужна будет какая-то большая арка, или, может быть, мост…
Он задумался было, но махнул рукой и сказал:
— Ладно, это технические вопросы. Вам, Юная, не стоит на них отвлекаться, ваше дело — стратегия! Давайте же перейдём в Альтерион, пока там ещё утро не настало.
Андрей отошёл в угол и нажал кнопку. Зажужжал электромотор, и большие ворота-рольставни, занимавшие всю заднюю стену подвала, поехали вверх, сматываясь в рулон. За ними оказалась совершенно голая сплошная стена. Подойдя к ней, он приложил руку, закрыл глаза, на секунду напрягся — и на месте белой штукатурки в проёме проступила пыльная искрящаяся тьма.
Криспи впервые видела, как проводник открывает проход, хотя пользовалась ими, конечно, неоднократно. Альтерион — открытый срез, в нем множественная природа Мультиверсума не была тайной. Поэтому проводников там хватало, налогообложение межсрезового транзита стало доходной статьёй в экономике, а межсрезовый туризм был не то чтобы массовым, но и не редкостью. Язык Коммуны — универсальный язык путешественников — знали многие. Ограниченное природой Мультиверсума число проводников какое-то время сдерживало экспансию Альтериона, но изобретение порталов позволило обойти это препятствие. В данный момент альтери прямо или косвенно контролировали с десяток срезов, как пустых, так и населённых, и срезу йири предстояло войти в их число.
«Ну, хуже-то им определённо не станет», — подумала Криспи и решительно шагнула в клубящуюся тьму.
На той стороне оказался большой гаражный бокс, где зевающий мзее в белом комбинезоне жестом пригласил их в мобиль. Это была самая простая обменная машина без возможности ручного управления — доехал, оставил, она сама доберётся к следующему клиенту, — но даже она показалась Криспи верхом совершенства после тесной, жёсткой, громкой и вонючей бензиновой повозки.
— В Совет! — сказала она автопилоту.
— Адрес назначения — здание Совета Молодых, главный подъезд. Верно? — отозвался приятный синтезированный голос навигационной системы.
— Верно, — подтвердила Криспи.
— Ориентировочное время в пути — четыре часа четырнадцать с половиной минут. Вы можете заказать горячие или холодные напитки через меню обслуживания. Приятной поездки!
Мобиль вырулил на главный проезд гаражного городка, подключился к несущей энерголинии и, набрав скорость, покатил в сторону междугородной трассы. Когда он влился в редкий поток на шоссе, Криспи уже спала.
Глава 12. Зелёный
Утром меня разбудил хриплый сигнал и удары чем-то тупым и тяжёлым в ворота гаража. Надеюсь, что головой, которую я вот сейчас кому-то нахрен отшибу. Однако, когда я выскочил за ворота помятым, невыспавшимся и с трубой в руке, там меня встретили искренние улыбки этих, как его… Грёмеленгов? Гремлёнгов? Да вашу ж мать! Буду звать их «гремлинами». Мелкие и вечно с железом
Между тем, гремлины деловито выгружали из багажника косой ржавой «двойки» — ура! — уазовский мотор! Удавалось им это не очень хорошо — малый объём багажника не давал ухватиться за агрегат больше, чем двоим сразу, а силёнок у них на такую железяку было маловато. Пришлось мне прекращать ржать над своим мифологическим открытием и впрягаться в работу самому. Ухватился за выпускной коллектор, напрягся, дёрнул — и выволок мотор достаточно далеко, чтобы в него, как муравьи, вцепились остальные. Тут мы его дружненько отперли в гараж и водрузили в проёме ворот.
Я так и не понял, говорят ли эти мелкие по-русски, но, похоже, что-то им про меня рассказали — уж больно они мне радовались, руку жали, по плечу хлопали. Хотя до плеча им приходилось чуть ли не подпрыгивать. Эй, я ещё ни на что не согласился! Но, кажется, уже имею репутацию Спасителя Гремлинов. Не, ей-богу, Старый хитёр. Разводит меня на эмоциях, засранец. Говорили мне умные люди в своё время: «Хороший ты человек! Добрый. Такие всегда помирают первыми…». Впрочем, жизнь показала, что не так-то они и правы. Я-то, добрый, до сих пор жив, а вот из них, злых да резких, дожили до этих дней не все.
Так что гремлины — мне всё больше нравилось их так называть, — отбыли восвояси, а я начал монтировать в воротном проёме лебёдку. И когда появился Йози — своим обычным образом, просто обнаружившись в какой-то момент на любимом пенёчке, — я уже ее закрепил, обвязал мотор тросом и зацепил обвязку за крюк. Дальше дело муторное, но несложное — лебёдкой подняли мотор, закатили под него УАЗик, приопустили, насадили первичным валом в сцепление и прихватили картер к коробке.
Дособирали навесуху, потом воткнули радиатор, сбегали до колонки, налили воды… Завёлся и поехал как миленький! Вот прям как был, полускелетом, но побежал бодро. Неплохой мотор подогнал мне Старый. Что, разумеется, меня ни к чему не обязывает, ага.
Осталось накинуть морду и крылья, закрутив при этом стопятьсот мелких болтиков в самых неудобных местах, и машина, в принципе, будет готова к эксплуатации. Разумеется, до теоретического совершенства ещё далеко, но передвигаться она будет самостоятельно. «Сел-поехал», как говорится. Теперь осталось выяснить — куда именно поехал. Утро вечера мудренее, мотнусь завтра в логово к Старому, посмотрю, какой-такой цирк мне там покажут. Гремлины, мать их, ну.
А пока мы с Йози не торопясь собирали навесуху, тщательно избегая разговоров о важном. Обещали показать — пусть показывают, обойдусь без спойлеров. Так, болтали о всяком. Йози отчего-то вдруг запонадобилось узнать, как я себе представляю свою дальнейшую жизнь.
— Есть же что-то такое, о чём ты мечтаешь? Планы какие-то?
— Нету, Йози, ни хрена нету. Живу, как кузнечик, прыг да прыг, пока не придёт лягушка.
— Какая лягушка? — удивился Йози. Вот что значит невключённость в культурный контекст. Видать, не смотрел в детстве мультики.
— Полная и окончательная. Представьте себе.
— Нет, — не отставал Йози, — каким ты представляешь себя через, не знаю, десять лет?
— Йози, — поморщился я, — не еби мозг. А то это уже напоминает собеседование с тупым кадровиком в новомодных фирмах, воображающих, что они в Силиконовой долине, хотя на самом деле они в силиконовой смазке. «Каким вы видите ваше место в нашей компании через десять лет?». Они, прикинь, считают, что через десять лет у них ещё будет компания, и я ещё буду в ней.