Дело о детях благородных семейств
Шрифт:
— Это был Крот, — ответил громила, глядя на него исподлобья своими маленькими злыми глазками.
— Кто такой Крот?
— Наш атаман. Он сказал, что какой-то бруно велел ему придушить петуха и заплатил золотом. Он повёл нас в чистый город и указал на вас. Он обещал, что это будет просто, потому что при вас обычно только два щенка, которых тоже нужно убить. Больше ничего не знаю... Для петуха вы слишком вёртки, — немного подумав, добавил он. — Да и щенки у вас зубастые.
— Кто были те, кто сбежали?
— Крот и его брат Святоша. Они всегда держатся в стороне, когда мы работаем.
— У этого Крота и его брата есть имена?
—
— Он сказал, кому служит тот бруно, что нанял вас?
— Нет, он никогда не говорит об этом. Нам без разницы, лишь бы платили. Сказал только, что два петуха что-то не поделили и у одного клюв коротковат, чтоб драться самому.
— Где я могу найти вашего атамана?
— Он собирал нас в «Сломанном колесе», но теперь вы его там не найдёте. Он заляжет на дно и будет лежать камнем, пока пыль не осядет.
— А этого бруно, передавшего заказ, ты видел? Знаешь, где Крот с ним встречался?
— Нет, мне это без надобности.
Какое-то время Марк задумчиво изучал стоявшего перед ним верзилу, а потом, подумав, что тот больше ничего интересного не скажет, потому что не знает, отправился в Серую башню. Он не стал подниматься наверх, ему не хотелось оказаться в шумных залах королевского дворца, освещённых множеством огней и заполненных музыкой и щебетанием толпившихся там придворных. Ему нужно было подумать, потому он вышел в сумрачную подземную галерею, скудно освещённую укреплёнными на стенах факелами, и пошёл по ней, рассеянно кивая стражникам, стоявшим на своих постах у дверей складов и арсеналов.
Итак, ему удалось выяснить, что какой-то слуга нанял шайку Крота для того, чтоб убить его. Причём, судя по оговорке разбойника о петухе с коротким клювом, заказ этот исходил от какого-то дворянина, то есть заказчиком был мужчина, причём не бедный, если платил золотом и, возможно, не слишком сведущий в таких делах, потому что за такую работу обычно платят пригоршней серебра. Видимо, Кроту указали на его цель где-то на улице и сообщили о маршруте, которым он может следовать, и сопровождавших его везде двух оруженосцах, либо он сам какое-то время следил за ним, готовясь к нападению.
В любом случае нужно было отыскать и допросить этого Крота и его братца Святошу, и Марк какое-то время боролся с искушением лично отправиться в притон «Сломанное колесо», расположенный на севере в самых тёмных трущобах. Но тревога Филбертуса была оправдана: если кто-то вознамерился убить его, то вряд ли теперь остановится. Кто знает, не собирает ли теперь этот Крот новую шайку, чтоб всё-таки отработать полученное от заказчика золото. А потому пойди он в столь опасное место без надёжной охраны, то только облегчил бы задачу своему противнику. А брать с собой дюжину стражников или сыщиков не имело смысла, поскольку при таком эскорте с ним просто никто не станет разговаривать.
В конце концов, он решил, что не стоит так рисковать и, войдя в свой кабинет в Серой башне, сразу же отправил уже ожидавшего его там Шарля на поиски Гаспара. Сыщик пришёл по первому зову и, было видно, что он очень встревожен.
— На вас вчера напали, ваша светлость? — с порога спросил он, и Марку не оставалось ничего другого, как подтвердить это.
— Именно по этому делу я и позвал тебя, дружище, — сообщил он. — Отправляйся в «Сломанное колесо» и разведай там для меня кое-что.
Он рассказал сыщику о том, что узнал от
— Хорошо, если тебе удастся притащить эту парочку сюда, но если нет, то хотя бы узнай, где они и чем заняты сейчас.
— Я всё выясню, ваша светлость! — с необыкновенным для него пылом воскликнул Гаспар. — Надо же, покушаться на жизнь барона де Сегюра! Какая наглость! Я приволоку их обоих сюда и лично выбью всё, что они знают. А вы уж будьте поосторожнее, раз так. Не бегайте сами по городу, у нас полно смышлёных парней, которые хорошо знают своё дело!
И, поклонившись, отправился выполнять приказ, а Марк подошёл к окну. Теперь, когда он пустил своего лучшего сыщика по следу Крота, тот перестал его интересовать. Куда больше ему хотелось знать, кто же нанял этих бандитов. Раз за разом он перебирал в памяти знакомых аристократов, размышляя, кто из них мог желать ему смерти. Он не так давно вернулся в Сен-Марко после долгого отсутствия, и был уже далеко не тем зелёным юнцом, который бросался в любую драку, стремясь испытать судьбу. Его злые шутки, скандалы и дуэли давно остались в прошлом. Он был занят на королевской службе и не желал растрачивать время и силы на пустые ссоры. Он научился сглаживать конфликты, которые иногда возникали в общении со слишком уж заносчивыми и обидчивыми собеседниками, да и его статус друга короля в известной мере защищал его от нападок. У него не было связей с женщинами, на честь которых он мог бы покушаться, рискуя вызвать гнев их родственников или мужей. Да и расследуемые им дела, насколько он помнил, не увеличили ряды его врагов, потому что он лишь выполнял приказы короля и графа Раймунда, а доведённые до логического конца дела впоследствии рассматривал королевский суд. Его никто не мог обвинить в предательстве интересов королевства, поскольку в тот момент, когда Жоан признал поражение в войне и просил мира у алкорцев, его не было рядом, он был в плену. Да если кого-то и можно было упрекать в трусости, то не его, поскольку сам-то он успел неплохо повоевать во время этого похода, сразившись со многими врагами и потеряв боевых друзей.
Он стоял у окна, глядя на залитое сияющей синевой небо над городом, и пытался вспомнить, не случалось ли ему в последнее время ненароком оскорбить кого-то. Но нет, он со всеми был выдержан и тактичен. Никто не требовал от него извинений и не обвинял в неуважении. Может, кто-то был введён в заблуждение? Может, какая-нибудь экзальтированная девица дала повод своему отцу или брату подозревать его в тайной связи? Или кто-то просто оклеветал его за глаза или натравил на него неведомого аристократа, который, не решаясь выступить против него открыто, пытался таким образом отомстить за свою обиду? Но в таком случае, ему вряд ли удастся узнать об этом, пока он сам не встретиться с этим мнимым обиженным лицом к лицу.
А, может, это всё же кто-то из его далёкого прошлого? Ведь тогда он действительно многих обидел, при этом отделываясь символическим наказанием, строгим внушением короля, а то и просто оставаясь совершенно безнаказанным. Арман любил его, и хоть старался исправить его злой нрав, всё же всегда помнил о его сиротской судьбе и потому жалел, веря в то, что со временем его добрые наклонности возьмут верх над дурным воспитанием. Но столь ли тяжкими были его проступки в то время, чтоб так откликнуться по прошествии многих лет? И почему только теперь?