Дело о фальшивом глазе
Шрифт:
– Узнали вы кого-нибудь?
– Я узнал миссис Бассет и ее сына Ричарда Бассета.
– Что они делали?
– Они над чем-то наклонились в приемной. Потом миссис Бассет побежала и позвала Эдит Брайт. Я видел, как Эдит Брайт выбежала из своей комнаты и появилась в приемной.
– Что вы сделали потом?
– Я вошел и спросил, что произошло и могу ли я помочь. Я заметил, что кто-то лежит на кушетке. Я подумал, что это мистер Бассет. Миссис Бассет загородила мне дорогу и вытолкнула меня из комнаты. Сказала, чтобы я удалился в свою
– И как вы поступили?
– Я повиновался и ушел к себе.
– Перекрестный допрос, – сказал Бергер Мейсону.
– Позже вы были в кабинете и опознали тело мистера Бассета? – спросил Мейсон.
– Да, сэр.
– В таком случае не слышали ли вы о том, что молодая женщина, которая лежала на тахте, когда вы впервые появились в приемной, могла бы опознать мужчину, который выбежал из комнаты?
– Да, сэр. Я слышал, что есть такая свидетельница.
– Она находилась в темной комнате, но луч света упал через ее плечо и осветил лицо мужчины, с которого она сорвала маску.
– Да, сэр.
– Я протестую, – заявил Бергер. – Вы пытаетесь выдать слухи за истину. Нельзя принимать в расчет то, что говорила Хейзл Фенвик.
– Я имею право узнать у свидетеля, что случилось после того, как он вошел в дом.
– Но только с целью напоминания, а не установления того, что произошло.
– Именно такова цель моих вопросов.
– Хорошо, я понимаю вас, – сказал Бергер, – и снимаю свое возражение.
Мейсон повернулся к Коулмару:
– В таком случае скажите: если человек надел маску, значит, он хотел скрыть свое лицо?
– Адвокат, это наводящий вопрос, – заметил судья.
– Я не возражаю, – сказал Бергер.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – Это предварительные вопросы. Я только хотел кое-что спросить у свидетеля в порядке подготовки к последующим вопросам.
– Продолжайте, адвокат, – сказал судья, – обвинение не возражает.
– У вас не вызывает сомнения, что человек надевает маску, чтобы скрыть характерные черты лица. Какой же смысл выставлять напоказ свою пустую глазницу?
– Я не знаю, сэр.
– Я только хочу спросить, не произвела ли на вас эта часть рассказа Хейзл Фенвик подозрительное впечатление?
– Нет, сэр.
– Очевидно, что фатальный выстрел был произведен из пистолета, накрытого одеялом, чтобы заглушить звук, не так ли?
– Я пришел к такому выводу, сэр.
– Но ведь совершенно ясно, – продолжал Мейсон, – что человек в маске и со свернутым одеялом под мышкой не мог войти в кабинет и близко подойти к мистеру Бассету, не вызвав у него тревоги. Вы согласны с этим?
– Согласен.
– Однако по положению тела, в котором оно было найдено, можно утверждать, что мистер Бассет сидел за столом и просто повалился вперед, когда его неожиданно застрелили. Он не сделал попытки сопротивляться, не пытался достать свой пистолет, находившийся у него в кармане. Это так?
– Ваша честь, – перебил Бергер, – это вопросы наводящие и предположительные. Свидетель не эксперт и…
Мейсон вежливо улыбнулся.
– Полагаю, что мой соперник прав, – сказал он.
По залу прокатилось волнение.
– Ваша честь, вы понимаете, – возвысил голос Мейсон, – что свидетель ставит обоих обвиняемых в компрометирующее положение. Следовательно, я имею право узнать мотивы, которыми он…
Волнение в зале все росло. Какой-то мужчина крикнул:
– Мы полицейские! Убирайтесь!
Судья ударил молотком и сердито посмотрел в зал. Бергер встал со своего места.
Перри Мейсон тоже встал и, опережая Бергера, громко произнес:
– Ваша честь, я требую внимания свидетеля и судей. Если по каким-либо причинам это невозможно, я требую, чтобы свидетель был удален, пока мне не будет дана возможность допросить его в спокойной обстановке.
– Если суд позволит, – ровным голосом произнес Бергер, – то я намерен предложить то же самое. То есть я предлагаю отозвать свидетеля…
Судья продолжал стучать молотком.
– К порядку! – рявкнул он. – Если не установится тишина, я прикажу очистить зал!
– Я – полицейский! – крикнул мужской голос из глубины зала.
– Меня не интересует, кто вы, – ответил ему судья. – Вы будете оштрафованы за оскорбление суда. Заседание продолжается.
– Позвольте же обратиться к суду, – вежливо, но очень твердо продолжал настаивать Бергер. – Я совершенно убежден, что данный свидетель должен быть отозван. Я об этом настоятельно прошу. В зал суда входит наиболее важная свидетельница. Я хочу ее допросить, и, когда я это сделаю, мне, как я полагаю, уже не нужно будет приглашать еще каких-либо свидетелей. Возможно, за исключением тех, кто необходим для определения соучастия в преступлении миссис Бассет. Считаю, что данная свидетельница поможет окончательно решить вопрос об обвинении против Брунольда.
– Возражаю против этого утверждения, как неверного и дискуссионного, – громко заявил Мейсон.
Бергер, покраснев, воскликнул:
– Вы просто пускаете дымовую завесу, чтобы отвлечь внимание от себя! А у вас есть о чем беспокоиться в данный момент…
– К порядку! – прервал его судья Уинтерс. – Я предлагаю навести порядок в зале суда и прекратить личные выпады сторон. В противном случае потребую очистить зал!
Наступила тишина. Бергер, все еще с багровым лицом, проговорил сдавленным голосом:
– Ваша честь, я забылся. Приношу суду свои извинения.
– Ваше извинение не принято, – строго сказал судья. – Суд предостерегает вас против личных выпадов по адресу защитника. Чего вы хотите?
Бергер овладел собой с видимым усилием:
– Я хочу отозвать мистера Коулмара, чтобы вызвать другого свидетеля. Но до этого я прошу, чтобы сделали небольшой перерыв.
– Если прокурор собирается допросить свидетельницу здесь, – сказал Мейсон, – он обязан сделать это без предварительного допроса наедине с ней.