Дело о философском камне
Шрифт:
Марк заинтересованно смотрел на него, почему-то вдруг испытав некоторую симпатию к этому невеже. Тот был невероятно хорош собой, белокож, с миндалевидными тёмными глазами и блестящими, коротко постриженными волосами, которые были уложены надо лбом красивой чёлкой. Даже широкие брови не портили его лицо с тонкими чертами и высокими узкими скулами. И при этом он совсем не был похож на алхимика, целыми днями проводящего в задымлённой лаборатории.
— Я хотел бы видеть алхимика по имени Аргентум Луна, — произнёс Марк, с любопытством разглядывая этого молодого человека и гадая, сколько же ему лет. Двадцать пять? Тридцать? Вряд ли больше.
— Что ж, это я! — улыбнулся молодой
Его улыбка была полна очарования, и дамы наверняка выболтали бы ему все секреты, которые знали.
— Мне рекомендовал вас Чёрный лорд, — пояснил Марк.
— Ах, вот оно что… — улыбка растворилась на его губах, он снял ноги со стола, сел удобнее и жестом велев горбуну выйти, указал посетителю на кресло у стола. — Значит, лорд… — пробормотал он. — Вряд ли вас пустили в его владения, выходит, он сам выполз из своей норы. Для этого должно было случиться что-то из ряда вон выходящее. Так что ж вам нужно?
— Сперва я хотел бы убедиться в том, что вы тот, кто мне нужен. Вы, действительно, алхимик? Как ваше настоящее имя?
— Я алхимик и живу под тем именем, которое вам известно. Зачем вам другое? Вы ж даже не сможете проверить, правду ли я сказал. Или рекомендации Чёрного лорда вам недостаточно?
— Я увидел его впервые прошлым вечером, а до этого даже ничего не слышал о нём. Учитывая, что я отвечаю за это расследование, а оно касается интересов королевства, мне хотелось бы знать больше о человеке, который, возможно, будет допущен к секретным сведениям.
— Логично, — усмехнулся тот. — Что ж, меня зовут Аргент дель Луна, я сын фрейлины Леди Белой башни и одного из алхимиков Чёрного лорда. Я бастард и моё рождение показалось матушке помехой для службы, а отец мною и вовсе не заинтересовался, и я едва не оказался на улице, ещё не выбравшись из пелёнок. Но Чёрный лорд пожелал оставить меня при себе, и с того момента моя жизнь полностью принадлежит ему. Я вырос при его дворе, он сам обучал меня и счёл талантливым. Он называл меня едва ли не лучшим своим учеником. Однажды я, оторвавшись от книг, выглянул в окно и увидел город, который жил непонятной мне и такой манящей жизнью. Меня неудержимо тянуло на его шумные улицы, под его крыши, где кипят страсти, но я по-прежнему жил в тишине и покое, чувствуя себя уже не служителем, а узником. Достигнув совершеннолетия, я больше не мог продолжать жить так дальше. Я ринулся напролом: упал в ноги Чёрному лорду, целовал полы его одеяния, рыдал, заламывал руки и умолял отпустить меня, а он смотрел на меня своими холодными глазами, в которых распахнулась бездна. Я уже был готов не то, что к наказанию, даже к смерти, но он вдруг сжалился надо мной. Наверно он всё ещё помнит, как был молод и горяч, а в его груди билось человеческое сердце. И он отпустил меня, но не совсем. Я по-прежнему принадлежу ему, я выполняю его указания, я не могу служить и даже просто оказывать услуги кому-то другому без его на то соизволения и обязан подчиняться любому его приказу. Ну, и конечно хранить его секреты. И я знаю, что моя ошибка в этом деле и тем более предательство приведёт меня к долгой и очень мучительной смерти. Я удовлетворил ваше любопытство?
— Да, — кивнул Марк. — Теперь о деле. Вы слышали о смерти алхимика по имени Адеамус?
— Он не алхимик, а шарлатан, — небрежно бросил Аргент.
— Но говорят, что он получил философский камень.
— Это грубая ложь, скорее всего, запущенная им самим, чтоб собрать деньги с одураченных клиентов!
— Я не сказал, что он сам достиг этого успеха, — возразил Марк. — Возможно, он добыл его другим путём. Взгляните!
Он протянул алхимику листок с рецептом.
—
— Да, но он сказал, что это не тот рецепт, который известен ему.
— Ну конечно…
— А философский камень вообще существует? — неожиданно спросил Марк.
Аргент с удивлением взглянул на него.
— Вы же сами видели вчера доказательство его существования. Или думаете, старик прожил столько веков из-за того, что обладает богатырским здоровьем? Так что я должен сделать?
— Я хочу, чтоб вы изучили лабораторию и архив Адеамуса. Меня интересует, нет ли среди его бумаг каких-то записей, свидетельствующих о том, что он получил рецепт философского камня, о чём трезвонил на всех углах. Ну, и сам рецепт, если вам повезёт его найти. А в лаборатории вы должны искать красный кристаллический порошок, который превращает другие металлы в золото, и что-то, что свидетельствовало бы о том, что Адеамус постепенно отравился ртутью.
— Он умер от отравления ртутью? — заинтересовался Аргент. — Тогда он, скорее всего, работал над трансмутацией. И если он постоянно экспериментировал с ртутью, он мог вдыхать её пары каждый день.
— Тогда почему не отравился его ученик?
— Да, это интересный вопрос. Я берусь за это.
— Вот приказ стражникам, охраняющим дом. Они снимут печати и допустят вас везде, куда вы посчитаете нужным войти. Его дом на улице источника короля Анри. Сожалею, но я не смогу составить вам компанию.
— Мне лучше работается без свидетелей, — заметил алхимик, пробегая глазами приказ, который подал ему Марк. — Я сообщу вам результаты, как только закончу.
— Я благодарю вас господин Аргентум.
— Вы можете звать меня просто Аргентом, — усмехнулся тот. — Вы столько обо мне знаете, что уже можно считать вас членом моей семьи.
2
Простившись с необычным алхимиком, Марк отправился в Серую башню. Вызвав Тома, он приказал ему выяснить всё, что можно, о Пьере Леру и Поросёнке, а именно когда последний начал выполнять заказы Леру и что именно он для него делал.
После этого он решил снова допросить Катрин Триаль и слуг покойного алхимика. На сей раз его интересовало, знали ли они что-нибудь о том, что тот изготавливал и продавал какие-то лекарства.
Женщина сразу же подтвердила, что так оно и было.
— Он постоянно что-то смешивал и перегонял в своей лаборатории, — заявила она, — а потом рассказывал мне, что обязательно изобретёт эликсир от всех болезней и озолотится. Он закупал травы и какие-то порошки, и выкладывал за это огромные суммы, но всё это компенсировали его клиенты, которых он убеждал в том, что это снадобье излечит их болезни и продлит молодость. Он вовсе не был уверен в действии своих микстур и пилюль и пристально следил за тем, какое действие они производят на клиентов, постоянно совершенствуя рецепт. Мне кажется, этим эликсиром он был одержим куда больше, чем своим философским камнем.
— То есть он изготавливал свои снадобья до самой смерти? — уточнил Марк.
— Пока мог стоять на ногах, он ходил в лабораторию и возился с травами, — подтвердила она.
— Я ничего не знаю об этих лекарствах, — проговорил Патрик Шаплен, в то время, как Марк приглядывался к нему, пытаясь уловить в нём что-то, что выдавало бы в нём аристократа. — Я занимался своими исследованиями, он — своими. Я только готовил для него инструменты и посуду. Даже травы он измельчал сам.
— То есть к этому он относился куда более ревностно, чем к алхимическим опытам? Уж травы-то он мог доверить своему ученику!