Дело о государственном перевороте
Шрифт:
– Там Ваня Бубнов.
– Кто? Где? – Вскочил с места начальник уголовного розыска и, схватив пальто, кинулся к выходу.
– Почти напротив сыскного.
Иван лежал на животе, уткнулся лицом в руки, словно хотел защитить себя при падении. Тёмное пятно выделялось с левой стороны спины.
– Несите в отделение, – распорядился Кирпичников.
– Фотограф, врач, – напомнил Кунцевич.
– Какой фотограф? – Выругался матерными словами начальник уголовного розыска. – Сейчас в этом бардаке мы никого не найдём.
Бубнов лежал на столе, словно притомился и
Аркадий Аркадьевич внимательно осматривал карманы убитого. Несколько ассигнаций царского времени, пачка «керенок», горсть мелких медных и серебряных монет, записная книжка и карандаш. Начальник уголовного розыска полистал, открыл на последней странице и протянул Кунцевичу.
«Сердоб., 1 – 41, Р. пр. от дома Я.
25 – засед.»
– Что сие…– начал Мечислав Николаевич, но остановился и удивлённо взглянул на Кирпичникова. – Он нашёл нашего, – прикусил язык.
– Видимо, в доме номер один по Сердобольской проживает наш пациент, а вот в доме двадцать пять заседают.
– Можно их арестовывать?
– Пусть занимается этим министр, а мы будем убийством, – указал подбородком на труп Ивана.
– Не совсем понимаю.
– Бубнов и Алексеев должны были заниматься делом вместе. Где Алексеев?
– Скорее всего, решили заниматься каждый своим расследованием, – пожал плечами Кунцевич.
– Вот мы и имеем убитого сотрудника, не хватало второго лишиться. Так, Мечислав Николаевич, я удалюсь на четверть часа к министру.
– Вы не хотите проверить сведения Бубнова?
– Пусть министр проверяет, у него возможностей гораздо больше, чем у нас, – пальто не стал застёгивать, было душно, но до того гадко на душе, что испортилось настроение, хотелось достать из кармана револьвер и пристрелить убийцу Ивана, если таковой возникнет на горизонте.
Малянтович только вернулся с совещания, которое проводил Керенский. Был возбуждён и глаза не гасили радости, что в них светились.
– Слушаю вас, Аркадий Аркадьевич! – Вместо приветствия произнёс министр.
Кирпичников положил на стол бумагу.
– Что это? – Поднял изумлённый взгляд.
– Адрес Ленина.
– Адрес? – Вскочил с кресла Павел Николаевич. – Точный адрес?
– Совершенно.
– Одну минуту, – и министр, словно мальчишка, умчался куда—то. Вернулся на самом деле через несколько минут. – Я же говорил, что вы лучшие в своём деле.
– Найти было не сложно, – начальник уголовного розыска перекладывал дальнейшие поиски на самого министра, – но наше управление потеряло при розыске сотрудника.
– Гидра заговорщиков опасна, особенно, когда чувствует, что хвост прищемлен.
– Павел Николаевич, – устало произнёс Кирпичников, начал предательски подёргиваться левый глаз, – мы не на митинге. Сегодня я лишился самого молодого сотрудника, имевшего перспективы на хорошее будущее, так что не надо марать о нём память лозунгами.
– Простите, Аркадий Аркадьевич, я не хотел словами вам доставлять неудобства.
4.
Полковника Игнатьева не оказалось на месте. Секретарь сказал, что после телефонного звонка бывший жандармский офицер приказал вызвать семерых агентов в статской одежде и на двух авто укатили, предупредив, что на задание.
К
В вышеуказанную газету не попала ещё сенсация этих дней, но в «Новом времени» можно увидеть такую новость: Григорий Исаакович Чудновский был поднят на штыки солдатами Преображенского полка, где последний состоял в качестве комиссара и представителя Военно—Революционного Комитета.
Кирпичников и Кунцевич обошли Прачечный переулок от первого до последнего дома, каждую квартиру, переговорили почти со всеми обывателями, не побоявшимися открыть незнакомым людям двери. Дворники оказались более разговорчивые, они—то и приметили довольно молодого человека в тёмном пальто и фуражке, с которой сорвана кокарда. Видели, но лица описать не могли, всё—таки темнеет рано, да и тень от козырька вносила свою лепту. Потом пожаловались, что фонари зажигаются нерегулярно, а те, что запитаны электрическим током, так вообще выключены. Вот и заметили только тёмное пальто, которое на самом деле, могло быть и коричневым, и синим, и тёмно—синим, и в мелкую полоску, и в не менее мелкую клетку, но отсутствие кокарды на фуражке убийцы отметили все.
– Значит, – начал, было, Кунцевич, но умолк, не договорив.
– Что вы сказали? – Очнулся от мыслей Кирпичников.
– Кое—какие мысли бегают в голове.
– Поделитесь, Мечислав Николаевич, – начальник уголовного розыска мотал головой, словно продолжал спорить сам с собою.
– Не понравилось мне с самого начала задание министра.
– Это какое?
– Найти Ленина. Мне сразу показалось каким—то фальшивым. У государства в руках тысячи нитей, а здесь, будьте любезны, найдите человека, который приехал месяц тому сюда. Да и приехал, фактически не таясь. И отыскать его не составило бы труда, помните документы, что передал министр? Их написал такой агент, который в шаге от Ленина находился и, думаю, находится по сию пору. Следовательно, мог оповестить о местонахождении Ленина не один раз, получается, что уголовный розыск используется для отвлечения внимания. Ведь почти все значимые лица из Военно—Революционного Комитета почили в Бозе и почти все при странных обстоятельствах. И главное, в один день.
– С вами трудно не согласиться, стало быть, мы с вами исполняли роли китайских болванчиков.
– Вот—вот, вы правильно подметили, болванчиков и наши, имеющие власть, работодатели подозревают, что в наших рядах имеются большевистские агенты, через которых засылалась недостоверная информация.
– Вы так полагаете?
– Я даже уверен в этом.
Кирпичников не показывал своего разочарования, хотя на душе скребли кошки. Во многом помощник прав. После Февральских событий и отречения Николая Александровича в стране сплошная анархия, каждый мнит себя наполеоном и спасителем Отечества, строит планы.