Дело о государственном перевороте

Москвин Игорь Владимирович

Зерах Давидович соизволил принять начальника уголовного розыска просто из любопытства.

Воробей оправдывал данную ему кличку, маленького роста, юркий, казалось, движется постоянно, даже когда сидит. С длинным крючковатым носом, на котором, как приклеенная, висела большая коричневая родинка. Бесцветные глаза никогда не выдавали никаких чувств, смотрят и смотрят, наподобие стеклянных. На почти лысой голове, словно прибитая, виднелась ермолка. Байховый халат сидел, как влитой, рукава в размер, но на ногах были надеты туфли, а не домашняя обувь. Вальцман явно куда—то собирался, но не мог упустить случая, узнать у начальника уголовного

розыска с чем тот пожаловал.

– Добрый день, Аркадий Аркадьевич! – С приклеенной улыбкой произнёс Зерах Давидович, в речи слышалось лёгкое грассирование. Кирпичников знал, что Воробей потратил много денег и времени, пытаясь избавиться от речевого недостатка, но ничего не получалось. Словно кто—то наложил на Вальцмана заговор. – Какими судьбами? Столько лет, столько зим носа не казали, а тут такая высокая честь.

– Добрый, Захар Давидович! – Кивнул Кирпичников головой, не нравилось Вальцману, когда его посторонние звали Зерахом.

– Какие дороги вас привели в моё скромное жилище?

– Скорбные дела, любезный Захар Давидович.

– У вас и скорбные? – Воробей указал рукой на кресло.

– Благодарю. Как здоровье? Не тревожит и спина?

– Не жалуюсь, хотя иной раз так прихватит, что, – Вальцман помахал рукой в воздухе и скривил губы. – Аркадий Аркадьевич, я понимаю, что вы пришли ко мне не за новостями о моём здоровье, давайте, как деловые люди, ценящие время, не будем его тратить, а сразу перейдем к делу.

– Пожалуй, вы правы. Я всегда уважал в вас деловую хватку и неординарный ум.

– Вы мне льстите.

– Немного, – теперь наступила очередь улыбнуться Кирпичникову.

– Так я вас слушаю.

– Вы один из немногих в столице, кто знает истинное положение с преступностью в городе…

– Вы опять мне льстите, – перебил начальника уголовного розыска подпольный банкир.

– Отнюдь, я говорю это искренне и не кривлю душой, – лицо Аркадия Аркадьевича стало серьёзным. – Столица наводнена опасными элементами, которые не очень—то чтут заслуженных людей. Для вновь появившихся нет ничего святого, только золото и камни.

Зерах Давидович сощурил глаза и лоб.

– Для чего вы мне это говорите?

– Чтобы вы, Захар Давидович, были осторожны и с посторонними людьми дела бы не вели, ибо велика вероятность, что эти люди пришли по своим делам, зачастую заканчивающиеся кровью.

– Аркадий Аркадьевич, – начал, было, поморщившись, Воробей, но начальник уголовного розыска перебил.

– Не подумайте, Захар Давидович, что я пришёл в ваш дом напугать вас. Да, упаси Господи! Мне хотелось поделиться с вами беспокойством за ваше спокойствие, – на лице Кирпичникова появилась застенчивая улыбка, но глаза смотрели насмешливо. Каждый из разговаривающих всё понимал и знал, что понимал собеседник, но делал вид, что он абсолютно не при чём. Начальник уголовного розыска поднялся с кресла.

– Благодарствую, Аркадий Аркадьевич, – вслед за ним хозяин, – за визит. Надеюсь, не последний, – прозвучало с неподдельной искренностью и тревогой от того, что в нынешнее время всякое может случиться.

Кирпичников знал, что больше говорить ничего не стоит. Вальцман – умный человек и сможет понять недосказанное.

Мечислав Николаевич встречался со своими агентами в разных местах города, с одними на квартире, которая освободилась после отъезда семьи сестры во Францию ещё в начале Мировой Войны. Но не удалось никому

сдать в аренду, так и осталась стоять свободной. Первое время сам Кунцевич хотел переехать, но как—то не сложилось. Вот он и начал там иногда назначать встречи агентам, но не всем, а особо доверенным. Остальным назначал «аудиенции» во всяких местах, в том числе в трактирах, портерных и забегаловках, куда приходил рабочий люд перекусить перед работой.

Из двенадцати на встречи явилась половина.

О Сафроне что—то слышали, но толком рассказать не могли, так кое—что. Действительно, говорили, есть такая банда, состоящая то ли из тридцати, то ли сорока членов, среди которых есть несколько молоденьких барышень, являющихся наводчицами. Именно, они «пасутся» в дорогих ресторанах и находят клиентов среди оставшихся богатой и родовитой публики, людей, неожиданно получивших в свои руки частичку состояния, оторванную от войны.

Только один назвал имя сподручного, являвшегося правой рукой Сафрона, им был Поручик. Таинственная личность, то ли на самом деле служившим в одной из боевых частей и имевшим звание, которое стало кличкой, то ли просто солдатом. Но самой главной новостью было, что Поручику нравится отдыхать после трудов праведных и пролитой крови в театре «Народный дом имени Государя Императора Николая II» на Каменноостровском проспекте, рядом находилось уютное заведение, которое посещала, хоть и простая публика, но без изысканных запросов. Тем более, очень любил Поручик посещать оперы, в которых принимал участие Фёдор Шаляпин.

Информация была любопытной и крайне интересной, через правую руку можно, в конечном итоге, выйти на самого Сафрона. Но сорок человек, даже тридцать с полным арсеналом оружия, а Кунцевич в этом не сомневался, могли оказать достойный отпор уголовным агентам. Здесь требовалась операция с привлечением армейских подразделений, которую за малое время не организовать, а значит, банда могла переехать на другое место.

Пока Мечислав Николаевич возвращался, перебрал множество вариантов, но все сводились к одному. Банду необходимо ловить, а если не получится, то уничтожать частями. И надо начинать с головы, то есть главаря Сафрона и его подручного Поручика.

Кирпичникова в кабинете не оказалось. Дежурный чиновник предупредил Кунцевича, что начальник отлучился на два часа и должен с минуты на минуту прибыть в уголовный розыск. Аркадий Аркадьевич отличался педантичным отношением ко времени. Если наметил что—то или сказал, что будет к такому—то часу, то точно будет, даже если Луна упала бы на Землю.

Мечислав Николаевич не стал дожидаться начальника в кабинете, а остался с дежурным чиновником, чтобы пролистнуть Журнал приключений, в котором отмечались все преступления, согласно присланным раппортам частным комиссаров, которые заменили полицейских частных приставов.

– Мечислав Николаевич, прошу ко мне, – с порога сказал Кирпичников, увидев в комнате дежурного чиновника помощника, – надо кое—что нам обсудить по нескольким делам.

Кунцевич поднялся со стула и последовал за начальником.

По коридору шли, не проронив ни слова. Каждый думал о своём, но в конечном итоге, об одном и том же, преступлениях, накрывших волной столицу.

– Вижу по блестящим глазах, что узнали очень ценную информацию, – Аркадий Аркадьевич достал из верхнего ящика стола папки с делами предполагаемых бандитов.