Дело о государственном перевороте
Шрифт:
– С бабой своей повздорил, не нравится ей, когда я других щупаю, – бандит засмеялся своей, показавшейся ему смешной остроте.
– Бабы все одинаковы, – поддержал Аркадий Аркадьевич, – чуть что, сразу в лицо когтями, знакомо мне.
– А то!
– Скажи—ка мне, друг ситный, как поживаешь при новой власти? Не притесняет, как прежняя? Нужды не испытываешь?
Мартын опять насторожился, но чая на стол не поставил, только предательски позвякивала ложечка в стакане.
– Живу, не тужу, вот только в баню собрался, как вы тут. Я целую ночь гадал, чем
– У твоей бабы не Парамонова фамилия? – Аркадий Аркадьевич смотрел в глаза Мартыну, сперва, что—то промелькнуло, но потом начала подёргиваться щека.
– Я у баб фамилии не спрашиваю, они мне нужны для другого дела, – щека стала подёргиваться ещё больше, и зубы звякнули о край стакана.
– Допекли, видно, тебя, Иван Петров сын, до ручки.
– А то! – Осклабился Мартын.
– Ты мне другое скажи, где ты третьего дня провёл?
Бандит сощурил глаза и с нескрываемой ненавистью посмотрел на начальника уголовного розыска, как—то тяжело вздохнул.
– У бабы, говорю.
– Есть имя и фамилия у бабы? И проживает, надеюсь, не на улице?
– Вам—то почто это надо?
– Просто интересуюсь.
Мартын сжал губы, было видно, как начал нервничать.
– Моя жизнь, мои бабы, что я должен перед кем—то отчитываться? – Стакан в руке трясся и расплёскивался чай.
– Вот смотрю на тебя, – Кирпичников откинулся на спинку стула, – и диву даюсь. Здоровый мужик, руки на месте, ан нет, крови возжаждал, захотел по лёгкому денег срубить. Ты думаешь, я не знаю, что это ты со товарищи Парамоновскую семью под корень извели.
Взгляд помутнел, у переносицы Мартына сморщилась кожа, словно он задумался и ищет ответ, но только тяжело задышал и с силой поставил стакан на стол.
– Любите вы в сыскном тень на плетень наводить. Никакого Парамонова я не знаю, и знать не желаю, – сложил руки на груди.
– Верю, что знать его не желаешь, потому что скоро похоронят Сидора Викентьевича по твоей прихоти. А ещё мне доподлинно известно, что жена Парамонова оставила на твоём лице следы от ногтей, кожа твоя там осталась.
Мартын схватился за лицо.
– Не запутаете меня, ваше благородие, – с оттенком презрения произнёс бандит, – какие ногти? Какая кожа? – Он опять провёл рукой по щеке.
– Как какие? – С таким непосредственным актёрским удивлением сказал Кирпичяников. – Ты что не знаешь, что наука давно шагнула вперёд, тем более, пока ты в камере спал, мне Василий столько историй рассказал, что впору роман писать.
– Какой Василий? – Насторожился Мартын.
– Василий Серков по кличке Серый. Любит, говорил наш Мартынушка, баб, ой, как любит, особенно молоденьких, которых рука мужская не коснулась, – начал импровизировать Аркадий Аркадьевич, – вот на квартире Парамонова, что случилось? Правильно, взыграла мужская стать у Мартына, вот он и не сдюжил, что даже от Сафрона получил.
При упоминании главаря бандит поник плечами, но потом опять расправил, бросая
– Так понапраслину на тебя Серый возводит или истинную правду глаголет?
– Не знаю никакого Парамонова, – в словах Мартына слышались нотки неуверенности, вцепился пальцами себе в ляжки и не чувствовал боли, – не был я нигде и Серого встретил только в экипаже.
– Понимаю, что хочется из воды выйти сухим, но не получится. Знаешь почему?
– Почему? – Передразнил начальника уголовного розыска Мартын.
– Парамоновское дело, хоть и кровавое, но не самое главное. Ты ж, наверное, слышал, у кого машину забрали недавно ночью?
– Ну, – пробурчал бандит.
– Не ну, разве Сафрон не говорил? – Мартын молчал. – Ну и я не буду говорить, но запомни, голубчик, теперь уголовному розыску выданы полномочия без суда и следствия пускать в расход грабителей, воров, убийц и мошенников. Слишком много вас на свеете развелось. Так что мне с тобой время терять недосуг, мне надо таких, как ты ловить и к стенке ставить.
– Слышали мы такие речи в феврале, да вот все на свободе, – ухмыльнулся бандит, ощерив жёлтые зубы.
– Хочешь, верь, хочешь, не верь. Ты ж у нас грамоте обучен и читать можешь. Так?
– Учили, – уклончиво ответил Мартын.
– Лучше вот здесь прочти, – Кирпичников достал из верхнего ящика стола газету от 14 июля текущего года, сверху стояло название «Народная газета», – полезно будет для твоего образования.
Бандит с осторожностью взял сложенную газету, недоверчиво просмотрел заголовок, хотел, было, отложить в сторону, но начал медленно, шевеля губами, читать: «Резолюция собрания воров». Вопросительно взглянул на начальника уголовного розыска, потом продолжил:
«
Мы, собрание воров, обдумали: если будете учинять над нами самосуд, то мы единогласно собранием обсудили – принять всевозможные меры, основанные на том, что будем делать поджоги со всех сторон Петрограда и также взрывы.
Не думайте, что у нас нет средств, чем мстить. Поверьте, что будет хуже, чем внешний враг.
Во—первых, у вас есть временный суд. За каждое наше преступление сажайте нас по тюрьмам, ну, на место 3 месяцев, давайте нам год, на место года, давайте 3 года.
Но не терзайте нас, как негодную животную. Другую животную не терзают так, как сейчас терзают нас.
Во—вторых, со временем мы сами опомнимся. И будем такие же вольные граждане, как и все.
Собрание воров».
– Что здесь не так? Истинная правда,– поднял удивлённые глаза бандит.
– Откуда тебе знать, если только по бабам живёшь?
– Да, я, – Мартын смутился и зло скользнул взглядом по Кирпичникову.
– Вот и я говорю, что надо вывести вас, старых воров да бандитов, под корень, а молодые поостынут, да за голову возьмутся. Не захочется им стоять у стенки в ожидании пули.