Дело о красной чуме
Шрифт:
Если у него еще остались нервы.
Цепочка и амулет гудели живой магией, она уловила ритм, горло заполнил странный шепот с тяжелым акцентом в нескольких местах. Это была песня специй и благовоний, пыли Индаса среди дыма, и она чуть не отвлеклась, подумав, что Микал может ее узнать.
Она ждала. Терпение было необходимым, хотя осознание, что ценное время уходит, трепало ее нервы. Клэр плохо выглядел утром, бледный и влажный, но кто бы не был поражен, столкнувшись с этим? И с противным профессором
Мужчина выглядел гадко, его ухмылка была знакомой, особенно после недавнего визита Эммы в Уайтчепл, где она заглянула за темный занавес, прикрывающий воспоминания до Коллегии. Она не любила их, старалась держать как можно дальше.
Вот только они не всегда слушались.
Магия симпатии встрепенулась, проверяя ее хватку. Подобное притягивалось, и, конечно, у него будет защита, может, даже опасная. Но он не был дома, и он не мог выпускать много эфирной силы, чтобы она не сплелась неожиданно, поглотив его заживо.
Неприятный был бы конец.
Еще трепет, уже отчетливее, и она указала свободной рукой, кривой символ сорвался с ее среднего правого пальца. Микал придерживал ее за руку и вел по улице, старые камни и кирпичи покрывал толстый слой грязи. Это была не слизь, но тоже было гадко.
Она смутно уловила обломки дерева и рушащиеся кирпичи, она плохо видела, пока следовала натяжению. Она едва дышала и напевала, отогнала силу защиты и плавно вдохнула, песня стала шипение чешуи по маслянистому камню. Микал тихо успокаивал ее, словно подозревал, что она борется с эфиром.
Это не было необходимо, но было приятно.
Она пришла в себя резко, словно вскочив с кровати. Ее левая рука дернулась и держала, пока связь не порвалась с хлопком. Перед ней была дверь из опилок, узкий и едва освещенный коридор был полон отказа. Где-то зло плакал ребенок, в стенах шумели крысы, набитые в этих комнатах.
Микал вытащил нож. Его изгиб прижимался к его предплечью, его глаза горели яростной радостью, которую она видела редко. Ее брови приподнялись, он тряхнул головой. Он не слышал за дверь ни биения сердца, ни дыхания.
Это мало значило.
Она отошла, осторожно проверил гнилую дверь. Она отодвинулась и кивнула, Микал распрямился. Дверь разбилась, ведьмин огонь вспыхнул, чтобы отвлечь и рассеять атаку, он бросился вперед, и она за ним. Они огляделись и повернулись к самодельной койке в углу.
Комната была не больше кладовой, свет и воздух поступали из небольшого отверстия под потолком. Оно было заколочено, но доски прилегали неплотно, их основания покалывали эфирной силой. На одной трепетал черный материал, и Микал оторвал его, а Эмма приготовилась к ловушкам.
А их не было.
Комната была пустой, запах серы и соли сказал ей, что кто-то старательно убирал эфирные следы.
— О,
На полу было большое влажное пятно, несмотря на холод, трупная муха усердно его исследовала. На кровати были полоски белого и зеленого, она склонила голову и открыто смотрела.
Нарциссы и цветы миндаля, серебряные чары продавца цветов сохраняли их влажными и свежими, сплетенными красной лентой. Под ними лежал фолиант, кожаная обложка была новой и неприятно пахла.
— Кровь, — мрачно сказал Микал, а потом тихо добавил. — Прима?
— Не хватит, чтобы отправить Кима в другой мир, — она смотрела на цветы и фолиант. — Не в его стиле оставлять мне подарки.
Ее глаза были прикрыты. Миндаль был символом обещания, а светлые нарциссы говорили о требовании ответить взаимностью. Красная лента — кровь? Но Ким Рудьярд не оставил бы ей такое.
«Другой главный? Возможно», — она не уловила следов ловушки. Микал прошел вперед, ожидая ее жеста. Она вздохнула и вытянула свободную руку, и он коснулся цветка пальцем.
Ловушки все еще не было.
Он сунул цветы под руку и передал ей фолиант, и она держала его в свободной руке, пока он отвязывал платок и заворачивал в него кусок цепочки, делая маленьким свертком, который она убрала в карман юбки. Фолиант скрипел, явно не использовался часто, и она с трепетом открыла его.
Внутри потрескивающая желтая бумага была исписана тонким почерком. Ее губы сжались, она притянула ведьмин огонь ближе, хоть очищенный эфир надолго сохранит в себе след даже такой простой Работы.
И ее присутствие будет как крик в ночи.
Рисунки. Она листала страницы, ее подозрения подтвердились.
— Клэр будет рад, — пробормотала она. — Но мне не по себе Щит.
— Да, — он с любопытством смотрел на цветы в руке. Он понял послание? Это все было подстроено, букетик оставили в конце.
Но не Рудьярд. На доске был другой игрок. Главный волшебник. На службе Британии? Тогда зачем он мешал бы ей?
«Это мне совсем не нравится».
* * *
Клэр моргнул, глядя в линзы, настраивая их.
— Все еще корчатся. Мелкие вредители.
— В крови они сильно сопротивляются, — Вэнс склонялся над своим спектроскопом, его пальцы деликатно настраивали его. — Даже сильная перемена температуры не меняет скорость их размножения. Поразительно.
— Да, — Клэр подавил желание стукнуть кончиками пальцев по столу. — Хлорамин?
— Никакого эффекта, железо в крови стало кристаллизироваться. Это я должен исследовать после всего этого. Применение было бы… вот как!
— Что?
— Ничего. Они живы, хотя кислотность повысилась. Они замедлились, но…