Дело о мастере добрых дел

Федорова Любовь

– Я хороший доктор, - подтвердил Илан.
– Нескромный, но честный и хороший. И я ничем не заслужил всех этих нелепых подозрений. Что вы с вашей префектурой ходите за мной, как собака за ежом: и съесть никак, и отпустить жалко?

– Доктор, доктор, я пришел к другу. Вас заносит. А префектура, может быть, хочет вас к себе обратно? Не подумали?

– Может быть, заносит, - согласился Илан.
– Может быть префектура хочет то, чего я не понял и не оценил. Но жизнь вашего друга далась мне непросто. И я останусь здесь. С ним

и с другими такими.

Намур вдруг шагнул ближе, за шею притянул Илана к себе, обнял и похлопал по спине.

– Держись сам и держи Актара. Мы с детства были вместе, он для меня больше, чем брат. Префектуре я по носу щелкну, если хочешь. У тебя своих дел невпроворот, верно?

Илан растерялся и очень смутился. Сказал:

– Позвольте мне идти.

– Конечно.

Шум предупредил о появлении госпожи Джумы от самого начала коридора, где возле приемника висит злополучное зеркало. Илан приготовился. Намур тоже.

Впереди шел доктор Наджед, в руках нес темную банку с нечитаемым ярлыком. Госпожа Джума жужжала у него за плечом о восстановлении здоровья и трудоспособности доктора Актара, что будто бы нужно сделать все возможное и как можно быстрее. Без ее указок, разумеется, не догадались бы.

– Госпожа Гедора, - поклонился Намур.

– Вот, - сказал Наджед, отдавая Илану банку и одновременно кивая советнику.
– Арайна оторвал от сердца и от своих звероловов. Клялся большим пальцем, что средство волшебное и будет работать железно даже через пьяный гриб. Сначала по одной каждые пол стражи, потом по необходимости, но не дольше декады. Состав прочесть не могу, аптека делала по его личному рецепту, потом уточним.

Илан заглянул в банку. Лекарственная форма - сюрприз, ректальные свечи. Лучший шаманский вариант для сумасшедших и гордых с непослушными, не желающими добровольно лечиться.

– Вы, доктор Илан, - вдруг обратилась к Илану Джума, - вы решили испытать мои нервы? Мой муж мог бы вылечиться сам, но, раз вы заставили доктора Актара пойти на операцию, вы могли бы пощадить хотя бы меня, выйти пораньше и сказать мне, когда все это закончится, чтобы я не ждала под дверью, как нищенка, а пришла вовремя и могла начать ухаживать за страдающим мужем?

– Когда я должен был выйти?
– удивился Илан.
– Когда накладывал лигатуру на почечные сосуды?

– Сейчас ваша работа, наконец, окончена? Разрешите, я пройду!

– Стоп!
– сказал Илан и поймал нацелившуюся обойти его Джуму за накидку.
– Вам туда нельзя, вы очень шумите!

– Да вы... вы... Там мой муж! Он болен! Не трогайте меня!

Доктор Наджед взялся рукой за лоб. Намур перехватил Джуму за плечи и отвернул с дороги в операционную. Объяснил:

– Она переживает, не судите строго.

– Заберите ее куда-нибудь отсюда, - попросил Илан.
–

Или я сейчас сделаю что-нибудь плохое.

– Я имею опыт по уходу!
– не унималась госпожа Джума.
– Вы злые люди, как вы можете мне угрожать и меня останавливать!

– Сейчас не нужен уход, нужна тишина, - сказал Илан, стараясь не растерять остатки выдержки и терпения.
– Так что идите в свою преподавательскую и проспитесь, чтобы не нести чушь. Если не пойдете сами, попрошу помочь доктора Арайну.

– Вы... Вы бессердечный хам!

Доктор Наджед тем временем подобрал лоток с почкой и заглянул внутрь.

– Вы же преподаватель, госпожа Джума, - ласково сказал он.
– Из вашего мужа извлечен прекрасный образец гигантского гидронефроза, вызванного конкрементами. Не хотите взять для обучающихся на макропрепараты?
– И откинул салфетку.

Намур шарахнулся, а госпожа Джума сначала позеленела, потом посинела, потом выпучила глаза. А потом закатила их и сползла на пол.

* * *

Жизнь в Арденне более всего походит на ловлю поросят: пока двух поймаешь, десять убегут. Ловишь еще одного, разбегается одиннадцать.

Илан оставил госпожу Джуму и лоток с препаратом доктору Наджеду - положить на лёд до времени, когда дойдут руки сделать учебное пособие (можно из обоих) - и пошел показывать Намуру короткую дорогу в город через приемное отделение. Но сначала у Намура не получилось открыть большую дверь на площадь, словно с той стороны к ней привалился неповоротливый брахидский слон. Потом высунувшегося было наружу советника ветром втолкало обратно. Довольно грубо и невежливо, обсыпав мокрой ледяной трухой, едва не сбив с ног и прищемив створками край длинного дорожного плаща.

По госпиталю поверх новых окон, где было можно, закрывали ставни. Ветер выл, как стая пустынных волков на охоте.

– Придется остаться, - развел руками Илан.

– Не хотелось бы. Дел много, - слегка растерянно произнес Намур и посмотрел на сотрясаемую порывами ветра высоченную резную дверь.
– Я вчера вечером приехал, толком в себя прийти еще не успел, столько новостей у вас... Вообще ничего не успеваю.
– Тут Илан хмыкнул.
– Раненых с корабля вы принимали?

– Из карантина сюда дорога идет по прямой. Конечно, мы.

– И что делать?

– С кем?

– Мне.

– В дезинфекции есть горячий душ, на кухне горячая еда, моя лаборатория с подветреной стороны, так что там можно протопить печь. Можно и в жилой флигель пройти, но есть риск, что ветром унесет в конюшню.

– Часто здесь такая погода? Я не зимовал в Арденне ни разу.

– Не знаю. Сам первый раз вижу снег и лед больше декады подряд. А шторма - да, зимой бывают.