Дело о мастере добрых дел
Шрифт:
Илан ушел.
* * *
В хирургии спали. Все поголовно. Кого-то доктор Илан разбудил, кто-то даже не проснулся от того, что до него дотрагивались. И в акушерском спали. Пищал младенец в одной из двух палат, но тихо и полусонно. От появления Илана вскочил только младший персонал, и то случайно, нечего ноги-руки свешивать куда попало. Чахоточные играли в карты на мелкие деньги и пуговицы. Илан забрал у них лампу и пригрозил новым доктором Рауром, который разберется, кто всегда выигрывает, и выпишет этих симулянтов за порог. Одному из постоянно живущих
Сам доктор Раур тоже спал в приемном на смотровой кушетке. А рядом с ним на трехногой табуреточке сидела, пригорюнившись госпожа Джума и терла салфеткой нос, покрасневший от слез. При виде Илана она испуганно вскочила и отступила к выходу из приемника. К выходу в сторону города, а не госпиталя. Илан понял, что даже говорить ничего не надо, один его неверный взгляд, и она действительно сбежит. Резких движений в жизни она делала много, и странные решения принимала спонтанно, не подумав. Странные слова... на них можно было даже не обращать внимания. Они норма. Это Илан тоже понял.
– Пойдемте со мной, - сказал он, насколько мог мягко.
– Я провожу вас к доктору Актару. Только тихо, он спит.
Она, не проронив ни слова, посеменила следом. Илан поставил ей возле постели мужа стул, налил в свою большую чашку крепкий чай и велел будить доктора Никара, если Актар проснется, попросит пить или захочет помочиться. Она все равно смотрела на него недоверчиво и со страхом. Вероятно, до нее донесли каких-то сплетен. Ничего, освоится. Помня слова Джениша про вежливость, Илан поклонился как обычный человек, презрев семейные каноны о прямой спине аристократа. Она в ответ всхлипнула. Вот так он ее оставлять возле больного не боялся. Успокоилась и не представляет инициативной опасности.
К полуночи, Илан надеялся, тайное общество в лаборатории растворилось. Можно возвращаться. Продолжать разговоры о префектуре он не хотел. Не поверил, что Намур не знал про хофрский след в деле с парусником. Два инспектора тоже вполне могли докопаться после убийства свидетеля до ведущих за морской горизонт следов. В префектуре и в адмиралтействе беспомощных и недогадливых не держат. У тети Миры строгие критерии.
Зачем они приходили? Как Илан спрашивает у пациента: "Что болит?" - и без того зная, что болит всё, а ответ нужен лишь чтобы услышать голос, так и советник Намур зашел поговорить. Услышать голос, дать отвечающему самому почувствовать силу, разум, способности. Жизнь, в конце концов. Подвести к осознанию ситуации. Возможно, даже пробудить зов крови. Не тот зов, который вынуждает не кланяться таргскому императору, а тот, который подзатыльниками и дерганьем за уши вложил в него когда-то инспектор Джата.
Ситуацию Илан осознал. Что для него изменилось? Он по-прежнему не хотел держать осознанное в голове. Лезть в политическую жизнь Арденны, а, тем более, в политическую жизнь Тарген Тау Тарсис - это то, что ему нужно меньше всего. Жаловаться, будто надеялся, вернувшись в Арденну, найти здесь покой и умиротворение, а нашел что-то совсем другое, конечно, было глупо. Не положить ли Арденне хвост на чьи-то мечты и надежды? Большой и пушистый. Определенно, положить. И все же сам Илан кое-как справлялся, балансировал между желаемым и действительным. Даже с нагрузкой
Поэтому, когда Илан снова увидел Намура в кабинете, он не обрадовался. Разговор оказался не окончен.
Советник, заложив руки за спину, стоял под лампой возле двери из кабинета в лабораторию, качался с носка на пятку и внимательно рассматривал стену. Илан подошел поглядеть, на что он смотрит. По серовато-белой краске, в которую, ободрав обивочные шелка и пеструю цветную бумагу, одели все без исключения стены в госпитале, довольно высоко от пола наискось шли размашистые карандашные строчки:
Этой ночью тоска мне сдавила грудь.
Я не спал, я мучительно ждал рассвет...
Умоляю, доктор, сделайте что-нибудь.
В вас я верю. В других моей веры нет.
Илан улыбнулся.
– Ничего не буду говорить, - сказал ему Намур и развел руками.
– Я устал отстаивать его перед матерью. Не может не выразиться, прямо бесы его толкают... Не обращайте внимания, доктор. Он над всеми так издевается.
– Сделать мазь?
– спросил его Илан.
– Буду очень благодарен. И... доктор, к Актару я когда смогу сходить?
Илан прошел в лабораторию, сдвинул в сторону неприбранные остатки трапезы и зажег спиртовку. Сказал:
– А вы еще не были у него?
– Меня не пустил один очень большой человек.
– Тогда хоть сейчас. Большой человек спит. Доктор Актар, впрочем, тоже. Но госпожа Джума у него.
– Ааа..
– кивнул Намур, следом перешагивая порог.
– Тогда я попозже...
– Зачем вы пригласили в Арденну доктора Актара?
– спросил Илан.
– Для нашей работы или для вашей?
– Ни то, ни другое. Джума моя родная тетка, хотя я старше ее на восемь лет. Они попросились, я помог. Не мог отказать.
– Зачем же попросились? Что здесь такого, чтобы променять на нас южную имперскую почти что столицу?
– Доктор Актар... он человек широких интересов. Помимо медицины, он много лет изучал историю Ардана. Хотел посмотреть, все ли здесь так, как пишут в старых свитках и как ему мечталось. Окаменевшие легенды, цари-боги и цари-монахи, город мертвых, торговцы древностями, грабители гробниц, пустыня, расцветающая в одну ночь, катакомбы и все такое... красивое. Наверное, решил исполнить мечту напоследок. Он знал, что умирает. Джума не знала. Я сегодня ей все объяснил. Извините ее, доктор. И еще раз вам спасибо.
– Пожалуйста, и ее я извиняю, - кивнул Илан, снимая мазь с огня.
– А вас, за то, что подбросили мне под бок знатока и исследователя арданских царских династий, я сомневаюсь, можно ли извинить... Раздевайтесь и присядьте ближе к свету.
– Я не знал, что вы в Арденне.
– Доктора Наджеда, значит, не жалко?
– Доктора Наджеда хвост поисследуешь, - резонно возразил Намур, расстегивая одежду.
Илан покачал головой и провел ребром ладони по подставленному плечу советника: