Дело о мастере добрых дел
Шрифт:
– Слышь ты, светило медицины, - без предисловий заявил он, - ты соображаешь, под что подставляешь ни в чем не повинных людей? Ты сам хоть иногда читаешь свои назначения?
– Что произошло?
– спросонья не понял Илан.
Доктор Гагал был не просто зол. Он был взбешен и обижен.
– Ты ночной горшок ручкой внутрь, Илан! Где ты взял этого Актара, и почему безумные назначения пишешь ты, а казаться воспитанным и понимающим перед ним должен я? Я нихрена не воспитан и не понимаю! Что ты лыбишься? Объясни мне! Ты поставил диагноз "синдром мышц тазового дна", ты назначил этой ржавой целке
Илан представил. Закрыл лицо снятым на ночь кафтаном, чтобы не злить Гагала смехом еще больше. Спросил из-под кафтана:
– Он опять обрыдал тебя с ног до головы?
– Нет, он полез драться!
– Он жив?
– Не знаю. Потрёпан. Он тоже не радуется.
– Мне с ним поговорить?
– Со мной поговори! Ты мне брат по оружию, или кот плешивый?
– Гагал уцепился Илану за кафтан и потащил на себя.
– Не прячься, это не по-товарищески! Вы с Никаром бесстыжие, лезете кому угодно куда угодно, а я стесняюсь! Я с мужиком такое делать не могу! И он не согласен! Он мне чуть нос не сломал!
Илан отпустил кафтан и сел на скамье.
– Не ори, - сказал он.
– Сядь. По порядку. Он тебе дался?
Гагал сел рядом.
– Не сразу.
– Тогда чего орешь?
– Я его упрашивал, чуть ли не на коленях перед ним стоял! Ты понимаешь степень бреда?.. Я врал, как матрос девственнице, что меня выставят из госпиталя, если я не выполню приказ руководства! Или даже не врал. Я дорожу своим местом и на многое ради него готов. Да со мной вообще такое только раз в жизни было! Когда дура с излитием вод и поперечным плодом пыталась уйти рожать на сторону, потому что акушерка ей обещала развернуть ребенка руками. И не получалось объяснить дуре, что развернуть ребенка перед родами и я могу, только поздно метаться, когда воды отошли. Не слышала меня! Я умолял ее сохранить жизнь себе и ребенку. Феноменальная по глупости сцена! Мне всё это надо. Не им. Но тут-то не дура! Здоровый дядька на полголовы меня выше и сильный, между прочим!
– Когда он у нас здоровым и сильным стать успел? Он вчера еле ползал, ни сесть, ни встать без помощи не мог.
– Священной клизмой, брат, лечатся все болезни. Особенно те, которые от нервов. Короче, он меня чуть не убил. Вставай, иди. Пусть бьет тебя, ты виноват. Иди! Раур на обходе, он, может быть, спасет твою блестящую академическую шкуру. А я не буду!
– Что с Эштой?
– Плохо. Бредит.
– А этот, с ножом в сердце? Как его зовут?
– Этот хорошо. Как зовут, не знаю. Я его два раза уколол ночью, сходишь, почитаешь, чем и когда. Специально человека рядом посадили, и Раур следит.
– Папенька?
– Учит Актара жить. Мы не разговариваем, но передай ему от меня спасибо. Только он мне и помог. Иди давай. Иди!
Илан плеснул
– Спать ложись, стесняшка, - сказал Илан.
– Сейчас, мамочка.
Гагал привалился спиной к стене и закрыл глаза.
Доктора Актара Илан встретил, когда тот шел с завтрака. Довольно бодро шел, не то, что раньше. Стена была нужна ему не столько для поддержки, сколько для ориентира в большом дворцовом пространстве. Илан перешел на сторону, по которой двигался доктор и распахнул перед ним дверь пустующей процедурной. Сказал:
– Зайдите.
– Опять?
– крайне недоверчиво произнес Актар.
– Зачем?
– Пожелаю вам доброго утра. Думаю, наш разговор не для гулких коридорных потолков. Зайдите.
Актар встревоженно оглянулся, вошел и сел на кушетку. Ровно сел, а не как вчера, боком и наклонившись вперед. Плотнее запахнул потрепанный больничный халат. Сжал колени. Поза "не дамся!"
– Вы опять поссорились с доктором Гагалом, - сказал Илан, прикрывая процедурную и поворачивая ключ в замке.
– Да, я сам хотел поговорить с вами об этом!
– быстро согласился Актар.
– Я взрослый, солидный человек, меня уважают в медицинских кругах, я известный ученый, я автор научных работ и учебников по терапии и фармакологии. Я хочу отказаться от обезболивающего!
– Вот сейчас я вообще ничего не понял, - Илан потряс головой.
– Как связаны обезболивающее и ваши научные работы?
– Я так больше не могу!
– вдруг с чувством взмахнул руками Актар.
– Каждый день в палату приходит новый доктор и первым делом шасть ко мне туда! Я все равно, что проходной двор, я себя чувствую портовой девкой, которую даже не спрашивают, надо ей это или не надо! Тампоны, мази, свечи, клизмы - свет клином сошелся на моей заднице! Вы что, других мест, через которые можно лечить, не знаете?! Или вы издеваетесь? Или все здесь извращенцы?
Илан смотрел спокойно.
– Доктор Гагал очень профессионален, - сказал он.
– С одного захода никакой больше опухоли, никакой мнительности, никаких слез. Доктор Актар бодр, упруг, он взбунтовался, бегает по коридору и ругается, что его неправильно лечат.
– Я не ругаюсь! Но у меня есть чувство собственного достоинства, есть мужское самолюбие, в конце концов! Можно же было со мной обсудить этическую допустимость подобного лечения!
– А, извините, вы не ругаетесь, вы сразу деретесь. Минуя стадию переговоров. Отлично, давайте обсудим, через какое место вы рекомендовали бы мне искать у пациента причины прокталгии, а затем лечить их. Через гланды?
– Мне не смешно, доктор Илан! Я не могу больше, пожалуйста, избавьте меня от необходимости все это терпеть!
– Я подзабыл, - сказал Илан, - кто из нас больше месяца пил пьяный гриб с наперсточником лошадиными дозами и напрочь искалечил себе лекарственную рецепцию? Может быть, я, или доктор Гагал? Радуйтесь, что вам подобрали хоть что-то, что серьезно облегчает ваше состояние. Вам лучше?
– Да...
– Шов болит?
– Если неловко повернуться.