Дело о непрерывных самоубийствах

Карр Джон Диксон

— А как оно выглядело? — робко спросила Кетрин.

— Шапка, клетчатый плед на плечах, а вместо половины лица — просто дыра.

— На нем был тартан?

— Этого Флеминг заметить не мог. Он видел его только выше пояса. Говорит, что это было что-то вроде изъеденного молью, разложившегося трупа с одним глазом. — Доктор снова откашлялся. — Кто еще находился ночью в доме, кроме вас троих?

— Тетя Элспет и горничная Кристи, — ответила Кетрин. — Но к тому времени они уже спали.

— Я же говорил, что все — это чушь, — разозлился Колин.

— Если хотите, можете расспросить Джока. Он сейчас здесь, на кухне.

Колин как раз встал, чтобы пригласить Джока и положить конец этой бессмыслице, когда в дверях появились Кристи — девушка с тихим голосом и испуганными глазами, Алистер Данкен и Уолтер Чепмен.

Адвокат не забыл вчерашнюю стычку с Калином. Он остановился, неподвижный, как статуя, и начал:

— Колин Кемпбелл…

— Слушайте, — прервал Колин. Он сунул руки в карманы и втянул голову в плечи. — Я приношу вам свои извинения, черт побери. Извините. Вы были правы. Вот так.

Данкен громко перевел дыхание.

— Я рад, сэр, что вы достаточно честны, чтобы признать свою ошибку. Только старая дружба, связывающая меня с вашей семьей, делает для меня возможным закрыть глаза на ваше скандальное и в высшей степени неучтивое поведение…

— Эй! Подождите! Я не говорил, что…

— Не будем больше об этом, — сделав великодушный жест, подвел черту адвокат. — Я думаю, следует сообщить вам, — продолжал он, — что полиция, судя по всему, отыскала Алека Форбса.

— Да ну! Где?

— Его видели у фермерского дома возле Гленко.

— Нельзя ли нам убедиться в этом, — вмешался страховой агент. — Гленко, насколько я знаю, не так далеко отсюда. На машине мы можем попасть туда еще до полудня. Я с удовольствием предложу вам свою машину, мы съездим в Гленко и повидаем Форбса.

— Терпение, дорогой друг, — махнул рукой адвокат. — Терпение, терпение, терпение! Пусть прежде полиция выяснит, действительно ли этот человек — Алек. Такие сообщения уже были — из Эдинбурга и Эйра. Но я приехал не только из-за этого, признаюсь, меня привлекла ваша особа, доктор, — сказал Данкен, разглядывая Фелла через пенсне. — Я уже много слышал о вас. Разумеется, — улыбнулся он, — перед нами очевидное убийство, но пока что дело выглядит несколько запутанно. Вы, конечно…

Доктор Фелл ответил не сразу. Он нахмурил брови, вырисовывая концом трости какие-то узоры на ковре.

— Гм, — сказал он, и кованый конец трости стукнул по полу. — Искренне надеюсь, что это убийство. Если нет, тогда в данном деле для меня нет ничего интересного, разве что этот Алек Форбс!

— А что он?

— Ну, кто этот Алек Форбс? Чем занимается? Я бы не прочь узнать о нём побольше. Например, из-за чего он поссорился с мистером Кемпбеллом.

— Из-за мороженого, — ответил Колин.

— Чего?

— Мороженого. Они хотели делать его по новому способу — в больших количествах и притом в шотландскую клеточку. Не смейтесь, я говорю серьезно. Идеи Энгуса всегда были такого рода. Они построили лабораторию, сорили деньгами, используя безумно дорогой синтетический лед, и, разумеется, ссорились. Другой идеей Энгуса был трактор, который сам и сеет, и жнет, кроме того, он финансировал общество, разыскивающее спрятанное пиратами золото.

— А что за человек этот Форбс?

— Человек с некоторым образованием. Как и Энгус, не умеет обращаться с деньгами. Сухощавый, смуглый. Угрюмый, не прочь выпить. Хороший велосипедист.

— Гм, да, — доктор Фелл ткнул тростью в сторону камина. — Если я правильно угадал, там на каминной полке фотография Энгуса Кемпбелла?

— Да.

Фелл тяжело поднялся с кушетки и, шаркая ногами, подошел к камину. Поднеся к свету затянутую в креп фотографию, он надел очки и стал рассматривать портрет.

— Человек с таким лицом, — сказал он наконец, — вряд ли покончит с собой.

— Конечно, — улыбнулся адвокат.

— Да, но все же… — начал Чепмен.

— А вы, сэр, который из Кемпбеллов? — вежливо спросил Фелл.

Чепмен развел руками.

— Я не Кемпбелл, я — представитель страхового общества «Геркулес», мне нужно поскорее вернуться в свою контору в Глазго, чтобы окончательно не разорить нашу фирму. Прошу вас, доктор Фелл, выслушать и меня. Говорят, вы — человек беспристрастный. Я спрашиваю вас: как можно исходить из того, мог ли человек совершить нечто или не мог, если есть доказательства того, что он это действительно сделал?!

— Любые доказательства, — сказал Фелл, — можно истолковать двояко. Как два конца палки. В этом вся беда.

Фелл с рассеянным видом вернулся к камину и поставил фотографию на место, выглядел он довольно смущенно. Пошарив в кармане, он вытащил исписанный каракулями листок.

— Основываясь на изумительно ясном письме Колина, равно как и на тех фактах, о которых я услышал от него сегодня утром, — сказал доктор Фелл, — я попытался подытожить то, что мы знаем наверняка, и то, что мы предполагаем.

— Мы слушаем вас! — сказал адвокат.

— С вашего разрешения, я зачитываю по пунктам. Прошу поправить меня, если я в чем-то ошибусь.

Первое. Энгус Кемпбелл всегда ложился в девять часов.

Второе. У него была привычка запирать дверь изнутри на засов и ключ.

Третье. Он привык спать при закрытом окне.

Четвертое. У него был обычай каждый вечер перед сном делать записи в дневнике.

Доктор Фелл поднял взгляд:

— До сих пор все правильно?

— Вполне, — кивнул Колин.

— Тогда перейдем к обстоятельствам преступления.

Пятое. В девять часов вечера Алек Форбс посетил Энгуса Кемпбелла.