Дело о пеликанах
Шрифт:
Коул никогда не прикасался к клюшке для гольфа и терпеть не мог праздные разговоры о гандикапах и тому подобном.
— Вы считаете, Войлз ведет там расследование?
— Нет. Он дал слово, что не будет. Не то чтобы я доверяю ему, но Глински не упоминал об этом.
— Насколько вы доверяете Глински? — спросил Коул, бросив хмурый взгляд на президента.
— Совсем не доверяю. Но если бы ему было что-то известно про дело о пеликанах, он бы мне сказал… — Президент скис, почувствовав наивность своих рассуждений.
Коул лишь хрюкнул, выражая свое недоверие.
Они проскочили мост через реку Анакостия и находились
Он улыбнулся про себя: «Какая полезная трагедия».
Глава 28
Такси резко затормозило на углу Пятой и Пятьдесят второй улиц, и Грэй, как ему было сказано, быстро расплатился и выскочил из машины. Стоявший сзади автомобиль поднял в воздух стайку птиц своим недовольным сигналом, и он подумал о том, как хорошо было вновь оказаться в Нью-Йорке.
Часы показывали почти пять вечера, и пешеходы на Пятой шли сплошной массой. Он понял, что ей хотелось именно этого. Она была категорична в своих указаниях: «Вылететь рейсом из Националя до Ла-Гуардиа. Взять такси до отеля «Виста» в Международном торговом центре. Зайти в бар, выпить разок, может быть, дважды, и все время смотреть, нет ли сзади хвоста, затем через час взять такси и добраться до угла Пятой и Пятьдесят второй. Двигаться быстро, на глазах иметь темные очки и наблюдать за всем происходящим». Если за ним будут следить, это может погубить их обоих.
То, что она заставила его записать все это, показалось ему несколько глупым и излишним, но тон ее голоса не позволил ему спорить. Да ему и не хотелось. Ей повезло остаться в живых, сказала она, и не хочется больше рисковать. И если он намерен поговорить с ней, ему придется в точности выполнить все, что было сказано.
Он записал. И сейчас, пробиваясь сквозь гущу людей, он как мог быстро добрался по Пятой до «Плаза» на Пятьдесят девятой, поднялся по ступенькам и прошел через вестибюль, оказавшись на Южной центрально-парковой улице. Никто не мог проследить его путь. Если она была так же осторожна, то тоже не привела за собой хвост. Тротуар на Южной центрально-парковой был полон пешеходов, и, приближаясь к Шестой авеню, он даже ускорил шаг. Мысль о встрече с ней заставляла его волноваться, несмотря на попытки сдержать возбуждение. Во время телефонного разговора она была холодна и методична, но в голосе проскальзывали нотки страха и неуверенности. Она всего-навсего студентка, говорила она по телефону, и не ведает, что творит, и, наверное, через неделю или даже раньше умрет, но в любом случае играть в эти игры надо именно так. «Всегда исходите из предположения, что за вами следят, — наставляла его Дарби. — Я пережила семь дней преследования, так что делайте, пожалуйста, как я говорю».
Она велела нырнуть в «Санкт-Мориц» на углу Шестой, и он повиновался. На имя Уоррена Кларка для него был заказан номер. Уплатив наличными, он поднялся на лифте на девятый этаж. Он должен был ждать. «Просто сидите и ждите», — сказала она.
Он час стоял у окна и наблюдал, как Центральный парк погружается в темноту. Зазвонил телефон.
— Мистер Кларк? — спросил женский голос.
— Да.
— Это я. Вы прибыли один?
— Да. Где вы находитесь?
— Шестью этажами выше. Поднимайтесь на лифте до восемнадцатого, затем пешком спуститесь на пятнадцатый. Комната 1520.
— О’кей. Сейчас?
— Да, я жду.
Он вновь почистил зубы и глянул в зеркало на прическу. Через десять минут он стоял перед номером 1520, чувствуя себя как первокурсник на первом свидании. Он никогда так не нервничал со времен студенческих футбольных баталий.
«Но я же Грэй Грантэм из «Вашингтон пост», а это всего-навсего очередная история и очередная женщина, поэтому бери вожжи в свои руки, приятель».
Он постучал и стал ждать.
— Кто там?
— Грантэм, — сказал он.
Щелкнул замок, и она медленно приоткрыла дверь. Волосы исчезли, но улыбка оставалась такой же, как на фотографии. Она крепко пожала его руку.
— Входите.
Она закрыла за ним дверь и заперла ее на ключ.
— Хотите выпить?
— Конечно. Что у вас есть?
— Вода со льдом.
— Звучит великолепно.
Она прошла в маленькую прихожую, где беззвучно работал телевизор.
— Проходите, — пригласила она.
Он поставил сумку на стол и сел на диван. Она стояла у бара, и его взгляд на секунду задержался на джинсах. Обуви на ногах не было. Ворот слишком свободной спортивной кофты слегка съехал и приоткрыл бретельку лифчика.
Она дала ему воды и села в кресло у двери.
— Спасибо, — сказал он.
— Вы ели? — спросила она.
— Вы не говорили мне об этом.
Усмехнувшись, она сказала:
— Простите, я упустила это из виду. Давайте закажем что-нибудь в номер.
Он согласно кивнул и улыбнулся.
— Конечно. Все, что вы закажете, устроит и меня.
— Я бы предпочла чизбургер с жареным мясом и холодным пивом.
— Отлично.
Дарби подняла телефонную трубку и заказала еду. Грантэм подошел к окну и посмотрел вниз на огни Пятой авеню.
— Мне двадцать четыре, а вам сколько? — Она сидела на диване и пила холодную воду.
Он сел в кресло рядом с ней.
— Тридцать восемь. Был женат. Семь лет и три месяца назад развелся. Детей нет. Живу один, с котом. Почему вы выбрали «Санкт-Мориц»?
— Были свободные номера, и я убедила их, что нам важно рассчитаться наличными, не предъявляя удостоверений личности. Вам нравится здесь?
— Здесь неплохо. Похоже только, что лучшие времена этого отеля уже миновали.
— Мы здесь не на отдыхе.
— Все отлично. Сколько, вы думаете, мы можем пробыть здесь?
Она внимательно посмотрела на него. Шестью годами раньше у него вышла книга о скандалах в министерстве жилищного и городского строительства, и ей удалось найти экземпляр в городской библиотеке Нового Орлеана. Он выглядел на шесть лет старше, чем на пыльной обложке, но годы его не портили, прибавив лишь немного седины на висках.
— Я не знаю, сколько пробудете вы, — сказала она. — Мои планы могут измениться в любую минуту. Я могу увидеть знакомое лицо на улице и улететь в Новую Зеландию.