Дело о перстне с сапфиром
Шрифт:
Единственными, ктo ее навещал, были сам граф Ланской и мать… Екатерина Стужева.
– О чем задумалась? – Сашка решительно устроился на подлокотнике моего кресла, едва не уронив лежавшую на коленях папку.
– О несправедливоcти, - фыркнула я и, плечом, попыталась его столкнуть.
Не получилось, но и к лучшему. Это было удивительно ощущение – чувствовать рядом родного человека. Острое… щемящее….
– После известия о беременности графини, служба Охраны возобновила расследование, - вовремя придя мне на помощь – удержать слезы удавалось с трудом, продолжил князь. Когда я, сглотнув вставший в горле ком, посмотрела на него вопросительно – в списке осведомленных лиц Шуйских не было, добавил, не ошибившись с причиной моего интереса: - Его Императорское Величество сочло правильным привлечь к расследованию графа и его сына.
– Мы ведь говорим о каком-то другом расследовании? – тут же насторожился Александр Игоревич.
– Мы говорим о покушении на императора Ровелина, - не изменив интонаций, произнес Северов.
Шуйский-старший витиевато выругался, извинившись за несдержанность, поднялся. Двигался вроде и легко, но некоторая внутренняя скованность все ещё присутствовала, намекая, что тело не забыло «смерти», которую ему пришлось пережить.
– И на этот раз служба Охраны справилась?
– граф подошел к висевшей на стене картине. Художника,из-под руки которого вышел этот шедевр, я не узнала, но сюжет оценила.
громное ложе, скомканная простынь, на белоснежной ткани которой можно различить вышитый вензель, два влажных, сплетенных страстью тела. На полу – опрокинутый бокал… вино, как кровью, залило лежавшую у кровати шкуру. Выдававшая нетерпение разбросанная одежда и… чуть приоткрытая дверь в мрачном, затемненном углу.
Картина называлась «Любовники». Впрочем, это было понятно и так.
– Помощник аптекаря, – ответил на вопроc Шуйского Северов. Проследил за моим взглядом… хмыкнул.
– Задержать не уcпели. Он предпочел смерть от яда.
– Весьма своевременно… - так и не обернувшись, заметил граф.
– А кто у нас глава службы Охраны? – уточнила я, е пропустив раздражения в голосе Шуйского.
– Граф Чичерин, - встрял в разговор Сашка. – Премерзский тип.
– Император о нем другого мнения, - недовольно буркнул Александр Игоревич.
– Умен, этого у него не отнять. Прекрасно разбирается в людях, что не раз помогало ему добиваться своего. В своем деле тоже хорош.
– Он повернулся лишь теперь: - Не хотел бы я иметь такого врага,тaк что…
– … если он замешан,то у нас будут серьезные проблемы, - продолжила я за него. Закрыла дело – мельком просмотрела, все остальное – после обеда, подала его Сашке, чтобы переложил на стол. – Есть возможность получить экспертное заключение по яду, которым травили императора?
– Тебя что-то смущает?
– взгляд графа выдал его заинтересованность.
– То, что императора не собирались убить, и так понятно, а вот….
Не закончив, встала с кресла, подошла к Шуйскому. Сам граф волновал меня мало, а вот картина….
Сплетенные страстью тела. Капельки пота….
Художник был мастером. Казалось, еще мгновение, и мужчина шевельнется, его ягодицы чуть приподнимутся, чтобы он вновь мог начать движение вперед, подводя свою любовницу к вершине наслаждения….
– Эта история закончилась не так страшно, как может показаться.
– Что? – я так задумалась, что не сразу поняла смысл сказанного Шуйским.
– Моя мать была влюблена в графа Шуйского, но дед сосватал ее за князя Суздалева. Титул, богатство, близость ко двору…. Ей только исполнилось семнадцать, ему – шестьдесят пять.
– Маг? – не без изумления посмотрела я на старшего Шуйсого.
– Нет, – качнул он головой.
– Пойти против воли отца она не смогла, стала княгиней, но отец был настойчив, не сумев отказаться от возлюбленной. Подкупил служанку, которая проводила егo в мамину спальню. Уговаривал ее бросить все и сбежать….
– А потом князь узнал об измене жены, - броcила я взгляд на приоткрытую на картине дверь.
Нет, не приоткрытую… открываемую дверь.
– Дуэль состоялась по всем правилам. С одной стороны секундантом князь Федор Северов, с другой – отец нынешнегo графа Чичерина. Удача благоволила возлюбленным, после первого обмена выстрелами моя мама стала вдовой. Отца отправили на год в ссылку, она – ждала.
– А художник? – уже несколько иначе посмотрела я на картину.
– Мама увлекалась живописью, – улыбнулся он. – Надеюсь, вас не смущает подобная откровенность?
– В ней нет вульгарности, – качнула я головой. – И я им завидую.
– Предлагаете вызвать на дуэль господина Соула? – как-то… недобро, поинтересовался граф.
Я вздрогнула, но ответить не успела:
– Не рассчитывай, что стану твоим секундантом, - подошел к нам Северов.
– Этой болезнью я уже переболел, – на лице Шуйского мелькнула вдруг довольная улыбка.
– Так что там по поводу экспертного заключения? – спросил он уже другим тоном. Спокойно. Деловито.
– Мне не кажется понятным поведение графини Ланской, - не стала я скрывать своих сомнений. – Это похоже, скорее, на страх, чем на участие в cговоре.
– Вот даже как?
– Шуйский развернулся, но смотрел не на меня. Куда-то мимo…. Задумчиво, оценивающе….
– Мужа она не любила, это – точно, но всегда выказывала ему уважение. В фаворитках была довольно скромна и непритязательна. Он подарков и привилегий не отказывалась, но чувствовалось, что все это ее тяготит.
– А как она стала фавориткой?
– Сашка, соскочив с подлокотника кресла, на котором так и сидел, присоединился к нашей компании.
– Случайность, – отходя, счел нужным ответить Северов.
Я обернулась, продолжая наблюдать за ним. За четкими, выверенными движениями. За силой, которую он сдерживал….
– Однажды в присутствии императора она весьма точно высказалась о политике Вероссии в отношении горцев. А потом еще и обосновала свою точку зрения. Ее отец – дипломат….
– Что?! – воскликнула я нетерпеливо. Мы искали….
– Он вышел в отставку лет пять тому назад, – продолжая наполнять бокал, продолжил Даниил. – Служил в Вероссии. Семья была с ним.