Дело о заикающемся троцкисте (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
...В Агентстве все были взбудоражены только одним событием: вернулись Обнорский и Спозаранник. Обнорский был бодр и как-то веселее, чем обычно. Наверное, лишний раз убедился, что даже в самой захудалой провинции знают, любят и чтят его творчество. Спозаранник сразу ринулся инспектировать работу своего отдела. Вопреки опасениям, он не пришел в ярость, когда узнал, что в расследовании нападения на Боревского я все-таки поучаствовала. Прочитав врученные ему материалы, он как-то неопределенно хмыкнул и тотчас отправился на разговор к Обнорскому. Откуда, впрочем, скоро вернулся,
В коридоре бродил грустный, как Пьеро, Соболин. Его ничто не могло утешить.
Лукошкина не пропустила его материал о притоне в "Серебряной Незабудке". Выяснилось, что здание, занимаемое борделем, никакого отношения к детдому "Детский вопрос" уже давно не имело. Действительно, занимаемые "ночным клубом" площади ранее принадлежали детдому, однако приблизительно года два назад их пришлось сдать в долгосрочную аренду (вероятно, чтобы Алла Золотарева смогла купить очередные сережки с изумрудами - ядовито подумала я). Новый хозяин помещения устроил там подпольный публичный дом под прикрытием ночного клуба.
Своих "работниц" наряжал школьниками-подростками. На самом деле самой молодой сотруднице этого заведения было 19 лет, а самой старшей "Лолите" уже слегка за 30. Чуть-чуть грима, приятный полумрак - и тетеньки вполне сходили за девочек...
На следующий день после приезда руководства была небольшая "раздача слонов". На мой стол лег белый конверт с премией за проведенное расследование.
Конверт принес лично Спозаранник (что это с ним, интересно, случилось?). Я прикинула, на что я потрачу деньги - выходило, что на все желаемое опять не хватит,- и со спокойной душой продолжила написание новеллы. Там как раз моя героиня - безумная Нора Молодняк - пытается соблазнить одного из расследователей. В этот момент появился и прототип соблазняемого...
– Нонна, как вы относитесь к тому, чтобы провести субботний вечер в моей компании, в Мариинском театре?- склонился надо мной Зудинцев.
Да, вот уж точно, мы, женщины, можем делать с мужчинами все, что хотим!
Зудинцев таки клюнул. Приглашение в театр тому свидетельство. Только вот заполучив Зудинцева, я вдруг поняла, что не очень понимаю, что мне теперь с ним делать. Поэтому испытала даже что-то отдаленно напоминающее угрызения совести - курил бы он лучше в коридоре с Горностаевой. Однако следующие слова Георгия Михайловича развеяли мои колебания и тени неприличных сомнений.
Там будет один очень специфический человек. Я должен проследить, с кем он будет встречаться, и, по возможности, сфотографировать. Будет более разумно, если я в целях маскировки приду с дамой.
Тем более что вы, как опытный журналист, сможете мне помочь.
Я возмущенно уставилась на агентского гусара. Он, похоже, не шутил. Значит, я приглашена в целях маскировки! В этот момент я почувствовала себя
– Ну ладно, нет так нет. Я Вале Горностаевой предложу,- легко согласился Зудинцев.
От такого вероломства у меня просто дух захватило. В этот момент в кабинет вошел сияющий Модестов. В руках он держал точно такой же конверт, какой был выдан мне. Со времени объявления бойкота нам с ним так не удавалось поговорить по душам. Супруг двинулся прямиком ко мне. Я сделала вид, что он - незнакомый движущийся объект. Зудинцев почувствовал важность момента и испарился.
– Нонночка,- вкрадчиво начал Модестов.- А мне премию выдали.
– Поздравляю. Интересно, за что?
– Мы с Валей провели одно очень интересное расследование. Помнишь небольшую церквушку возле парка Строителей, в центре города?? Помню ли я! Отлично помню! Именно там я встретила их с Горностаевой!
– Дело в том, что там последние два месяца происходили странные вещи. Разные иконы пропадали, а затем возвращались на свое место. Причем представляешь, возвращались неподделанные, целые и неповрежденные. Лично я думал,- тут Модестов поправил очки,- что это происки какой-нибудь не очень чистой силы, которая за что-то мстит церкви. Валя же прагматично думала, что тут орудует какой-то странный вор. И в итоге она оказалась права! Иконы временно похищал местный служка.
– Зачем?
– Понимаешь, он умел хорошо рисовать и хотел зарабатывать деньги. Он забирал образа домой, тщательно перерисовывал их на доски, "старил", а затем продавал иностранцам-любителям сувениров, как подлинные старые иконы. Он, конечно, мерзавец, но я видел его работы, Нонна, он талантливейший художник!
Я слушала разглагольствования Модестова и в очередной раз понимала, какая же я все-таки была дура.
– Нонночка, не сходить ли нам в субботу в театр? Ты же любишь Мариинку?
Сговорились они все, что ли? Как будто кроме Мариинского и театров-то в Питере нет! Однако предложение мужа я, пожалуй приму. Бог с ним, с Зудинцевым, пускай курит с Горностаевой. Идти в театр с собственным мужем все-таки прилично и как-то даже патриархально. Мои знаменитые предки это бы уж наверняка одобрили.
Я же, по крайней мере, буду точно знать, что меня ведут смотреть представление как женщину, а не как полезное дополнение к расследованию.
ДЕЛО О СИБИРСКОМ ТРУБОЧИСТЕ
Рассказывает Родион Каширин
"Каширин Родион Андреевич, 35 лет, корреспондент отдела расследований. Закончил Ленинградское арктическое училище, работал радиотехником в поселке Диксон, там же - оперуполномоченным уголовного розыска. До прихода в "Золотую пулю" работал в частном охранном предприятии. Коммуникабелен, владеет навыками оперативно-розыскной работы, хорошо освоил азы журналистской деятельности. В то же время часто возникают проблемы с рабочей дисциплиной, не раз имел нарекания и выговоры от начальства..."