Дело о заикающемся троцкисте (Агентство 'Золотая пуля' - Сборник новелл)
Шрифт:
– Хто?! Шо надо? Я не одета!
Из-за двери доносится благородный баритон Ерша.
– Пожалуйста, откройте, это из риэлтерской конторы.
– Из ри... А, шоб вас повыкидывало...- Девица открывает дверь.
Перед ней - Ерш. Он в образе этакого профессора - золотые очки, "дипломат", "бабочка", костюм.
– Здравствуйте, барышня, а где хозяйка?
– Яка хозяйка?! На три дни я тута хозяйка!- Девица обдает Ерша таким плотным ароматом дешевых духов, что он закашливается, чуть не утыкаясь носом в огромную грудь.
– Понимаю.
– Есть у меня и регистрация, и комбинация, и шо надо есть усе! В чем дело?
Ерш неотразимо улыбается и мягко спрашивает:
– Не позволите ли пройти?
– А на шо?- вовсе не мягко интересуется девица.
Ерш улыбается просто обворожительно:
– Есть деловое предложение.
– А лапать не полезешь?
– Что?!- благородное негодование Ерша не знает границ, но девица уже посторонилась и бормочет, впуская его в квартиру:
– Ну заходьте, раз предложение, тока недолго. Заходят такие, юбку на голову, и привет...
Комната, в которой еще недавно Скрипка готовился к боевому задержанию наркодилера, выглядит все так же, только в ней прибавилось клеенчатых тюков. Повсюду разбросаны женские вещи. Ерш сидит там, где сидел Скрипка, и нервно постукивает- пальцами по шлему всадника.
Девица тем временем бегает по комнате, собирая вещи.
– Ни за Боже мой!- верещит она.- Ты шо, мне ключи бабке сдавать - она ж меня в милицию... Ни-ни, ни Боже мой!
– Эх, жаль времени нет...- шипит Ерш.
– Чего шепчете, не слышу?- Девица останавливается над ним, и ему снова становится дурно от удушающего аромата.
– Тысяча долларов,- тихо цедит Ерш.
– Щас!- к его немалому удивлению саркастически восклицает девица.- В тюрьму за тыщу долларов! Шли бы вы отсюдова, дядечка, а то мой хахаль вернется, тай годи...
Три тысячи. Сейчас,- дурея, говорит Ерш.
Девица, охнув, садится рядом и, помолчав, почему-то шепчет:
– Не. Я женщина честная. Не просите. Ни за Боже мой...
– Пять,- не веря, что он это говорит, произносит Ерш.- Пять тысяч, раз честная!
Он достает из кармана пачку долларов, помахивает ей.
– Ну! Чертова дура!!!
Лицо девицы перекашивается, она хватает деньги и сует их в лифчик.
– Ох. Прости меня грешную...- быстро бормочет она.- Забирай эту халабуду и чеши, пока не передумала! Нет, погодь!
Она лихорадочно достает деньги и начинает пересчитывать, шевеля губами.
– Забирай!
Ерш криво усмехается и встает. Снимает какую-то простыню с кресла, начинает заворачивать скульптуру. Скашивает глаза и видит, что девица отошла к серванту - одной рукой она судорожно сжимает ворот футболки, в другой дрожит увесистый молоток.
– Ты чего?- тяжело дыша, спрашивает Ерш.
– Двигай, двигай! Знаем мы таких!
Ерш с усилием подхватывает всадника и несет к выходу.
***
Нигде в Питере так не чувствуется красота белых ночей, как на Исаакиевской площади. Есть в ней такое, что ничем не
Ерш оглянулся и воспрял. Не обращая внимания на протест швейцара, он поставил всадника рядом с ним и бросился вдогонку.
– Мистер!- силясь отдышаться, прохрипел он.
И тут, несмотря на дырку в джинсах, ковбой эффектно повернулся и снял шляпу. А заодно и очки. Ерш отшатнулся, и я почувствовал, что полностью удовлетворен.
– Один-один,- ласково сказал я.- Вы ко мне, товарищ полковник? По делу, или как? Вам что, нехорошо?
Ерш молча вытер пот и пошел через сквер, к Исаакиевскому собору. Швейцар звал его, но он не остановился. Он шел, ускоряя шаг, прямо по газону и притормозил лишь на секунду, когда мирно сидящая на скамеечке Горностаева приветливо сказала:
– Здоровеньки булы!
Ерш вздрогнул, но потом ухмыльнулся и, покачав головой, пошел дальше. А я подсел к Горностаевой.
– Валюшка, ты - гений!- искренне сказал я.
– Валюшка?!- изумленно переспросила Горностаева.- Скрипка, не пугай меня!
– Ладно...
Я достал из кармана деньги, и отсчитал сто долларов.
– В чем дело, Скрипка, это же казенные?- грозно спросила моя гениальная подруга.
– Во-первых, бабке за квартиру и эту бронзовую дрянь, во-вторых, Вовчику за лимузин...- подумав, я отсчитал еще триста.- И в-третьих... Валь, ты когда-нибудь бывала в пятизвездочном "люксе"?
– Это же казенные!- неуверенно повторила Горностаева.
– Вечером Обнорский приезжает,- беззаботно сказал я.- Стрельну у него до зарплаты. Потом компенсирую. На штрафах за курение в неположенных местах...
– Кого же ты собираешься штрафовать?
И хотя мы уже вовсю целовались, я довольно четко произнес:
– Тебя.
***
– "...Полковник, он же Палтус, с усилием подхватывает всадника и несет к выходу",- дочитав, я сложил листочки в папку и допил остывший кофе. Горностаева в соседнем кресле нервно кашлянула.
Взгляд раскинувшегося на своем любимом диванчике Обнорского ровным счетом ничего не выражал.
– Чушь,- сказал он безразлично.- Для нашего сборника "Все в АЖУРе" это не годится, даже если кто-нибудь это отредактирует. Твой герой, Леша, которого вы с Валентиной так находчиво назвали Контрабасом, выглядит конченым кретином, которого не то что в Агентстве - его даже в "Ленинских искрах" держать бы не стали. Да и история абсолютно невероятная. Вы бы хоть со Спозаранником посоветовались.