Дело о золотом Купидоне
Шрифт:
— К кому они пошли?
— Не знаю, я сразу же свернул в переулок и отправился к себе. А что случилось? Они что-то натворили?
— Кто видел вас дома? — проигнорировав его вопрос, спросил Марк.
— Я снимаю три комнаты на улице Источника короля Анри в доме вдовы Пикаль. Когда я пришёл, у неё собрались гости, приехала дочь с детьми и зашёл нотариус господин Ферель. Меня пригласили к столу, я снял маску и просидел с ними до полуночи, а потом пошёл спать. Со мной живёт мой лакей Жозеф, он старый солдат и, я полагаю, его слово послужит для вас достаточно веским доказательством того, что я ночевал дома. Утром он принёс мне воду для умывания, завтрак и свежую одежду.
— Я объясню чуть позже. Расскажите мне об Оноре де Лапорте.
Молодой человек пожал плечами.
— Я знаю его с детства. Мой отец когда-то служил капитаном у графа де Лапорта и спас ему жизнь. Тот всегда хорошо относился к нашей семье, хоть мы и не такие знатные, как его род. Граф предложил моему отцу направить меня в их имение, чтоб я стал товарищем Оноре в учёбе, и поскольку это была отличная возможность дать мне приличное образование, тот согласился. Мы выросли вместе. Оноре всегда был немного ленив и шкодлив, и часто заставлял меня делать задания учителя за него, но я не видел в этом ничего зазорного. В остальном же он был мне хорошим другом. Я учился лучше него и помогал ему во всём, он это ценил и часто просил у меня совета или помощи. Потом мы выросли, я вернулся домой, а Оноре уехал в Сен-Марко и вскоре написал, что служит королю. Он звал меня к себе и обещал помочь найти место. И, как видите, помог.
— Вы продолжаете дружить?
— Конечно! Знаете, ваше сиятельство, он как-то изменился с тех пор, когда мы жили в его поместье. Стал заносчив, груб, неуважительно отзывается о некоторых знакомых, в том числе о дамах. Но со мной он всё также внимателен и мил. Он позволяет мне даже выговаривать ему за неподобающее поведение и обещает, что исправится. Иногда я сержусь на него и ухожу, хлопнув дверью, а он потом умасливает меня, чтоб я вернулся. По сути, мы как братья. Он — младший, я — старший.
— И часто вы проводите время вместе?
— Не так чтоб очень. Я занят на службе, к тому же беру уроки фехтования.
— А что вы скажете о его новых друзьях?
— Они мне не нравятся, особенно де Клюни. Но я встречаюсь с Оноре, а не с ними, к тому же он не позволяет им задирать меня и всегда встаёт на мою сторону.
— Последнее время он с кем-то ссорился?
— Я ничего об этом не знаю.
— У него была девушка?
— Ему нравилась Анжелика де Байе, но он не питал по этому поводу иллюзий, понимая, что не может состязаться в любви с королём. У него были интрижки в городе и во дворце, но ничего серьёзного. Постойте… — Монтерри напрягся. — Вы сказали: «была»? Он что?.. Неужели?..
— Увы, ваш друг де Лапорт был сегодня утром найден мёртвым на южной окраине.
— Постойте… Не может быть! Ведь вчера… — он затряс головой. — Это моя вина! Мне не нужно было вчера уходить! Если б я остался, с ним бы это не случилось! Но как? Почему там? Его убили?
— Пока не знаю. Возможно, мне ещё придётся задать вам несколько вопросов, господин Монтерри.
— Конечно, всегда к вашим услугам, ваше сиятельство, — потерянно произнёс молодой человек, и Марк оставил его в состоянии глубокого горя.
Решив, что пришло время допросить остальных членов компании, которая вчера отправилась с де Лапортом на Дорогу роз, он решил, что у него нет ни малейшего желания бегать по их квартирам, да и чести для них в этом было бы слишком много. Потому он велел своим сыщикам доставить де Клюни, де Вьена, де Лакомба, де Говерна и де Ривера в Серую башню и рассадить их по камерам. При этом он распорядился вести себя с ними вежливо, а камеры
Дорога роз была одной из самых нарядных улиц города, потому что на ней стояли двумя тесными рядами небольшие красивые дома, в которых селились придворные, не удостоившиеся чести жить рядом с высшей знатью на Королевской площади, улицах принцессы Оливии и графа Монтегю, или с богатыми землевладельцами, составившими военную элиту королевства, чьи городские замки возвышались на улице военных баронов. Дворяне, обитавшие в этих розовых, золотистых и голубых домиках, обильно украшенных лепниной, были служащими или, по меньшей мере, завсегдатаями королевского дворца и очень гордились этим. Не имея ни высокого статуса, ни богатства, ни особой родовитости, они старались подчеркнуть свою значимость, богато украшая свои дома, которые напоминали собой их вычурные причёски и наряды. Всё самое красивое, модное и ценное они стремились выставить напоказ, чтоб выглядеть не хуже соседей, с которыми довольно часто годами вели непримиримую борьбу за доходную должность и милость короля или кого-нибудь из его приближённых.
Содержание домов на этой улице обходилось хозяевам недёшево, и потому они часто сдавали несколько комнат или даже верхние этажи людям своего круга, оправдывая это тем, что им вовсе не нужно так много комнат, так почему бы не приютить у себя какую-нибудь очаровательную даму или подающего надежды молодого человека, который к тому же заплатит за право жить в этих уютных нарядных комнатках приличную сумму.
Как выяснилось, и молодой барон де Жюи не имел собственного дома, а снимал верхний этаж у смотрителя королевских садов господина де Нюбурже. Как и положено дому садовника, фасад этого здания был украшен лепными гирляндами роз, нарциссов и лилий, на широком крыльце стояли мраморные вазоны с пышно цветущими пионами, цвет которых гармонировал с розовыми стенами. В нижнем зале было просторно, в световые окна под потолком лился свет, который освещал кашпо и горшки с цветами. Рамы были приоткрыты, и из-за этого, а также из-за прохлады, идущей от мраморного пола и аромата цветов, воздух в доме был свежим и на редкость приятным.
Лакей в розовой ливрее, встретившей графа де Лорма, тут же проводил его на третий этаж, вежливо постучал в высокую отполированную дверь из золотистого дерева и звучным голосом доложил о госте в ответ на вопрос, кто явился в такую рань.
Дверь тут же отворилась и на пороге возник сам барон — совсем юный, с золотистыми кудрями и испуганными голубыми глазами. Он был закутан в бархатный халат и без обуви, в съехавших шёлковых чулках. За его спиной стояла, робко выглядывая из-за его плеча, пожилая служанка, видимо, его няня, а в стороне на низкой скамеечке сидел взлохмаченный парень в ливрее, сжимая в одной руке щётку, а в другой — сапог из золотистой замши. Второй, уже почищенный стоял рядом.
— Ваше сиятельство, — пробормотал барон, отступая, — мне так жаль, правда! Я вовсе не хотел оскорбить его величество и господина Раймунда! Я и подумать не мог, что де Клюни и де Лапорт устроят это безобразие во дворце! Я тут не при чём, и сам был возмущён их поведением. Я готов принести любые извинения и заплатить какой угодно штраф, только не надо забирать меня в тюрьму!
— За что? — поинтересовался Марк, проходя мимо него и осматривая нарядную гостиную, где на столе ещё стояла посуда после позднего завтрака.