Дело о золотом Купидоне
Шрифт:
Этот молодой человек был не так напуган и всё же заметно нервничал, когда предстал перед графом де Лормом.
— Я понятия не имею, что случилось с де Лапортом! Я не часто с ним встречаюсь, но в этот раз он позвал меня пойти с ним на маскарад, пообещав веселье. Знал бы, какое это будет веселье, не пошёл бы! Де Лапорт вообще склонен к дурным шуткам, а под маской и вовсе распоясался. Во дворце, когда вы всех нас узнали, он тут же поспешил сбежать, но на Дороге роз всё повторилось, только стало хуже, потому что он и в грош не ставил тех людей, в чьи дома вламывался! Он же считал себя другом короля и решил, что на него распространяются те же привилегии, что и на вас.
— Вы его недолюбливаете?
—
— Вот как, вы обижались на него, но пошли с ним на маскарад, потом вам не нравилось его сомнительное веселье, но вы остались с ним?
— Ну, было весело, к тому же много вина, еды и танцев… Почему нет? Нас же не везде гнали. Были и те, кто был рад нашему приходу, потому что мы придавали их празднику именно тот смысл, который в нём заложен. В день шутов к ним являлась весёлая шутовская компания и за вино и закуски устраивала весёлое представление. Что касается безобразий, то я не принимал в них участия, оставаясь в стороне. На мне был костюм призрачного охотника, если вы помните. Можете расспросить тех, кого мы обидели, и они подтвердят, что я лично не задел их ни словом, ни делом.
— Значит, вы неплохо повеселились этой ночью. И когда же де Лапорт отстал от вашего веселья?
— Не знаю, я не следил за ним, а когда в доме виконта де Броссе заметил его отсутствие, не придал этому значения. Он мог задержаться и уйти с какой-то дамой или просто прикорнуть у кого-нибудь в зале за колонной. Он много пил этой ночью.
— Он пил и ел то же, что и вы все?
— Да, — пожал плечами де Ривер. — Мы все брали кубки с одного подноса или одного стола. То же и с закусками.
— Он ссорился с кем-то?
— Со всеми подряд, но либо спешил ретироваться после первых же признаков, что его могут побить, либо его визави просто проглатывали обиду, предпочитая с ним не связываться. Ну, или грозились вызвать городскую стражу, что тоже действовало на него, как оберег святой Лурдес на Ангела Тьмы. Он спешил исчезнуть.
На смену де Риверу пришёл де Лакомб. Его тоже встревожила сложившаяся ситуация, но узнав, в чём дело, он вздохнул с облегчением.
— Я точно здесь не причём! — воскликнул он. — В доме де Байе наш золотой Купидон ещё бряцал своими крылышками, а потом мы пошли в дом де Антрага и я остался там. Самого хозяина в доме не было, он снова кружил вокруг своей тётушки леди Евлалии на королевском пиру, а вот его жилица госпожа де Вотре, которую во дворец не пригласили, устроила вечеринку. Нас приняли там с распростёртыми объятиями, мы веселились и играли, а потом любовник её соседки госпожи де Божан что-то не поделил с де Клюни и нас попросили убраться, вернее, погнали прочь. Мне было жаль уходить, но я не хотел нарываться на скандал и готов был подчиниться. Только госпожа де Вотре у самой двери схватила меня за локоть и затащила обратно. Сказала, что я, в отличие от своих невоспитанных друзей, очень даже обходительный кавалер и могу остаться. Ну, я и остался. До утра.
Марк и ему задал вопросы о ссорах, в которых принимал участие де Лапорт, а также о том, что он пил и ел, но ответы де Лакомба не отличались от тех, что он уже слышал. К тому же он покинул компанию, когда все ещё были относительно трезвы.
— А был ли в доме господина де Антрага де Лапорт? — на всякий случай уточнил Марк.
Тот задумался, а потом развёл руками.
— Я не помню. Видите ли, такое внимание к моей персоне со стороны прекрасной Клариссы было вызвано тем, что и я с самого начала был внимателен к ней. Она была так хороша в образе Девы весны, что я тут же поспешил высказать ей своё восхищение. Она предложила мне вина, и мы отошли в нишу у окна и присели там. Это была приятная беседа,
Де Говерн тоже был встревожен внезапным арестом и, едва увидев графа де Лорма, вслед за своими приятелями принялся оправдываться за учинённый ими во дворце скандал. Марк не стал тратить время впустую, выслушивая его извинения, но на всякий случай припугнул, показав жалобы, поданные королю, и сообщив, что ему уже известно, что де Говерн и был тем грубияном, что посмел приставать к госпоже Вилларе.
— Она сама дала мне пощёчину, — вдруг обиделся тот. — Конечно, я не должен был так обращаться с замужней дамой, да ещё в присутствии её супруга, но она сама спровоцировала меня. Вырядилась в красное платье с глубоким декольте и отплясывала, как уличная танцовщица!
— Это вы объясните суду магистрата, который будет рассматривать жалобу, если король пожелает дать ей ход, — проворчал Марк, убирая бумагу в сафьяновую папку.
— А нельзя ли не показывать её королю? — заискивающе взглянул на него молодой человек.
— Нет, нельзя. Любой подданный короля имеет право обратиться к нему с жалобой, и она будет рассмотрена в установленном порядке. Вилларе так же имеет на это право. Но вы здесь не по этой причине. Сегодня утром на южной окраине был найден труп вашего друга де Лапорта. Мы предполагаем, что он был убит, а вы оказались среди тех, кто последними видели его живым.
— Это не так, — едва справившись с волнением, охватившим его после известия о гибели друга, замотал головой де Говерн. — Мы были вовсе не последними! Да, он ходил с нами по домам на Дороге роз, но потом отстал, и мы пошли дальше без него.
— И вы помните, где оставили его?
— Конечно! — уверенно заявил де Говерн. — Это было в доме де Байе. Оноре сам сказал мне, что, скорее всего, задержится там, а мы можем развлекаться дальше.
— Неужели?
— Это правда, поверьте мне!
— Но почему остальные ваши друзья ничего об этом не знают?
— Да потому что он им ничего не сказал! Мне он шепнул, чтоб похвастаться. Дело в том, что он получил записку от прекрасной Анжелики, в которой она приглашала его на тайное свидание в свою комнату. Он должен был явиться на их пир, а после незаметно подняться в её спальню. Естественно, это был секрет, ведь эта девица претендует на руку короля! Но незадолго до этого Оноре признался ей в любви, однако, она отчитала его, но после смягчилась и прислала эту записку, в которой требовала, чтоб он сохранил всё в тайне. Он был влюблён в неё по уши, и собственная страсть боролась в нём с боязнью перейти дорогу королю и тем, что последует за этим опрометчивым поступком. Однако и тайная связь его устраивала, к тому же он намекнул, что после у него будет что обменять на продвижение по службе.
— Что он имел в виду?
— Ну, — де Говерн немного смутился, — я вовсе не думаю, что он стал бы вот так прямо шантажировать королеву, но намекнуть где-то, чтоб испросить содействия…
— Я понял. Вы видели эту записку?
— Нет, он помахал ею у меня под носом. Маленький конверт из шёлковой бумаги с красной сургучной печатью. От него пахло так приятно!
— И что произошло в доме виконта де Байе?
— Когда мы пришли, там уже собрались гости. Виконт, его супруга и Анжелика были в зале для танцев и нас провели туда. Мы спели куплеты, потом Оноре подошёл к Анжелике и, опустившись на одно колено, прочёл посвящённый ей мадригал. Она мило смутилась. Нам вынесли вино и закуски, потом мы танцевали… Я тайком наблюдал за Оноре и видел, как он отошёл с кубком к двери, стоял там какое-то время, а потом вышел. И больше я его не видел.