Дело об убийстве маркиза де Лианкура
Шрифт:
Де Полиньяк вышел из гостиной и пошёл по ярко освещённым залам, где слышались смех и музыка. Он уже пожалел о том, что поторопился явиться к королю, не раздобыв хотя бы какие-нибудь доказательства побега де Лорма из темницы. Этот импульсивный поступок был преждевременным, и король теперь пребывал в раздражении, как от этого дела, так и от требований коннетабля.
Вернувшись домой, он снова вызвал к себе Брикара и приказал:
— Сделайте всё, чтоб получить доказательства побега де Лорма из тюрьмы. Подкупите кого-нибудь из тюремщиков, пусть проверят его камеру. И объявите за его голову награду в десять тысяч золотых марок. Мне всё равно, доставят его ко мне живым или только его труп. Он должен быть здесь к следующему светлому утру, слышите, Брикар! Если
Следующее утро было светлым, и помимо обычной суеты, выплеснувшейся на улицы города, оно было отмечено странными слухами о побеге заключённого из Чёрной башни. Королевские глашатаи не выкрикивали на площадях указ о поимке преступника, а городская стража не вывешивала на стенах домов его портреты, и всё же в кабаках и притонах уже знали о том, что арестованный накануне граф де Лорм сбежал из темницы, и за него, живого или мёртвого объявлена невероятная награда в десять тысяч золотых марок. Горожане пребывали в некотором замешательстве, споря о том, мог ли их любимец барон де Сегюр убить собственного деда, а если не мог и не убивал, то зачем сбежал? В то, что он был способен оттуда сбежать, почти никто не сомневался, ибо вера в его отвагу и ловкость была непоколебима в сердцах народа. Некоторые прямо заявляли, что даже если встретят его на улице, то пройдут мимо, словно и не заметили, но не станут выдавать его сыщикам. Иные говорили, что неспроста коннетабль объявил за голову де Сегюра такую награду, не иначе, как тот встал у него на пути. А третьи и вовсе ставили на то, что наперсник короля Армана и в этот раз выйдет победителем из этой заварухи, как бывало уже не раз. Но из тёмных подвалов и аккуратных домов уже выходили на охоту ловцы беглых преступников, бретёры и частные сыщики, которым всё равно было, кого ловить, если за это хорошо заплатят.
Люди де Полиньяка тем временем уже вломились в маленький домик в небогатом квартале, где до замужества жила графиня де Лорм со своим сыном. Они перевернули там всё вверх дном и ушли сильно разочарованные, потому что не нашли ни беглеца, ни следов его пребывания. В дома друзей графа де Лорма тоже стучали, но прислуга отказывалась впускать их, требуя письменного приказа короля о проведении обыска, напоминая, что привилегии тайной полиции на военное ведомство и его главу не распространяются. Врываться в дома высокопоставленных чиновников и богатых аристократов никто не решился, и тогда за этими домами было установлено наблюдение. Слуги графа де Полиньяка, ничуть не скрываясь, торчали под окнами дворцов и особняков, провожая цепкими взглядами всех входивших и выходивших. Такое навязчивое внимание беспокоило слуг и приводило в раздражение хозяев.
Однако вскоре эта сдержанная конфронтация привела к неожиданным для графа де Полиньяка последствиям. Возле его дома появились такие же соглядатаи, которые устроились на противоположной стороне улицы и с любопытством разглядывали фасад дома, уделяя особое внимание окнам. Вышедший к ним мажордом графа осведомился, что им нужно возле жилища коннетабля Сен-Марко, на что они вежливо пояснили, что являются служащими тайной полиции и выполняют приказ графа Раймунда, который действует в интересах безопасности королевства.
Поставленный об этом в известность граф де Полиньяк был крайне возмущён и немедленно направился во дворец, чтоб потребовать у короля пресечь провокационную деятельность тайной полиции. Однако король в это время был занят и принять его отказался. Проходя по залам, коннетабль столкнулся со своим приятелем графом де Дюнуа, который вцепившись в его рукав, оттащил его в сторону. Там он шёпотом сообщил, что сегодня к нему явился барон де Грамон и расспрашивал о том, что они обсуждают в своём узком кружке любителей войны, что конкретно говорит об этом господин коннетабль, а также имеются ли у него связи с единомышленниками в других городах и луаре Синего Грифона.
— Насколько мне известно, он уже посетил де Рони и де Рогана, —
Крайне оскорблённый подобным интересом к своей персоне, коннетабль отправился искать главу тайной полиции и нашёл его в королевской приёмной, где тот очень мило беседовал с графом де Бове. Налетев на графа Раймунда, де Полиньяк возмущённо воскликнул:
— Как это понимать, ваше сиятельство? Вы установили за моим домом слежку и допрашиваете моих друзей, словно это я, а не ваш подчинённый, подозреваюсь в убийстве!
— Никто никого не допрашивает, — невозмутимо ответил Раймунд, в то время как де Бове смотрел на коннетабля с недоумением. — Мы просто интересуемся вашим окружением, что является обычной практикой, поскольку необходимо как для обеспечения безопасности королевства, так и для того, чтоб оградить вас от посягательств возможных недоброжелателей. Что же до слежки, то слежка, как правило, производится тайно. Мы же установили наблюдение за вашим домом, поскольку у нас есть основания полагать, что вам угрожает некая опасность…
— Какая ещё опасность? — вскричал де Полиньяк.
— Та самая, которую вы сами пытаетесь предотвратить, выставив возле своего дома пост городской стражи. По крайней мере, именно такой опасностью вы объяснили необходимость этого поста капитану Малеру. Поскольку защита королевских чиновников является обязанностью прево и тайной полиции, мы взяли эту обязанность на себя. Кстати, мы поставили об этом в известность городскую стражу, так что капитан отзовёт своих людей, поскольку их место займут наши. Согласитесь, стоящие возле двери солдаты могут насторожить горожан. Чего доброго кто-нибудь решит, что вы под домашним арестом. Другое дело — наши агенты в штатском. И не беспокойтесь, они обучены не только воинскому искусству, но и хорошим манерам, так что не будут вам докучать.
— Вы уже докучаете мне, поскольку лезете в мои личные дела и интересуетесь приватными беседами! — слегка поостыв, продолжил высказывать свои претензии коннетабль. — Это недопустимо, выяснять, о чём мы говорим с моими приятелями за столом!
— Отчего же? — удивился де Бове. — Разве мы говорим о чём-то недопустимом? Бросьте дуться, мой друг! Вряд ли вам есть, что скрывать от тайной полиции, поскольку ваша репутация чиста, как слеза младенца! Поверьте мне, за вашим предшественником маркизом Вайолетом был установлен не менее строгий надзор, но он сносил это стоически, понимая, что таковы правила игры. Заняв определённый пост, мы не только получаем новые полномочия, но и оказываемся отягощёнными некоторыми условностями. Король, доверив вам немалую власть, вправе знать, как вы ею распоряжаетесь.
— Вы совсем недавно вступили в эту должность, ваше сиятельство, — проговорил граф Раймунд, — и пока не знаете всех её тонкостей. Воспринимайте наше внимание не как надзор, а как заботу, и очень скоро вы перестанете замечать её, хотя в любой момент сможете обратиться к нам за помощью.
Де Полиньяк мрачно взирал на него, понимая, что Раймунд наверняка уже заручился поддержкой не только графа де Бове, недовольного его назначением, но и самого короля. Спорить было бесполезно, и сдержанно поклонившись собеседникам, он удалился, размышляя, насколько эта навязчивая опека тайной полиции может помешать его планам.