Дело Романовых, или Расстрел, которого не было

Саммерс Август Монтегю

Позже, в 1918 году, после того, как союзники вмешались в войну против большевиков, Яковлев дезертировал из большевистской страны. Он тогда дал уклончивое интервью одной монархистской газете, в котором, не касаясь подробностей об его миссии в деле Романовых, пояснил, на чьей стороне были его симпатии: «У меня сложилось впечатление, что он [царь] был хорошим человеком, очень религиозным, и он очень любил семью… Мы с ним разговаривали о жизни людей, простых людей, к которым он чувствовал симпатию и интерес. Царь и царица, а также великая княжна перенесли поездку мужественно… Они никогда не жаловались».

Ясно, Яковлев, кем бы он ни был, был ключевой фигурой

в расследовании судьбы Романовых. Ирония судьбы — он был пойман, но затем загадочно исчез, прежде, чем его допросили. Из неопубликованных материалов официального досье теперь известно, что белогвардейские следователи знали точно, что Яковлев был в Белой армии. Военному министру Колчака были сделаны два запроса, которые были опубликованы. На запросы не было ответа, и только в июне 1919 года, после шестимесячной задержки, военная контрразведка признала, что они проследили Яковлева и снова потеряли. Их сообщение звучит неубедительно.

Яковлев был арестован по распоряжению генерала Шеника и направлен в Западный военный штаб, а оттуда в Омск, в соответствии с инструкциями старшего квартирмейстера в штаб Верховного главнокомандующего. Но, из-за ошибки конвоиров, Яковлев был передан отряду полковника Зайчека 2 января 1919 года, после этого его следы теряются. Согласно тому же сообщению, Яковлев предложил 500 000 рублей за свою свободу. Столкнувшись с такой неразберихой, даже Соколов задался бы вопросом, что же творилось в Омске, где его руководитель генерал Дитерихс принимал все жизненно важные решения в деле Романовых. Это последнее, что известно о Яковлеве.

Некоторые материалы говорят, что он был убит, сражаясь за белых, другие — что он был «застрелен по ошибке». Ошибки, смертельные несчастные случаи, болезни — все это вырастает как снежный ком. Яковлев исчезает без следа, другие свидетели молчат.

Интересно, что британские и немецкие материалы министерств иностранных дел не содержат никаких упоминаний о Яковлеве, пока Романовы не исчезли из Екатеринбурга, а затем передают только ссылки. Все же в Англии, во всяком случае, был момент, когда король Георг V стал беспокоить министерство иностранных дел запросами о тяжелом положении своего кузена, и выяснять, что можно было бы сделать для него.

Все, что было — это всесторонние сообщения дипломатов и офицеров разведки, анализирующих загадку единственной зарегистрированной попытки вырвать Романовых из рук экстремистов. Но в официальных документах вообще ничего нет.

Французский историк Жан Джакоби признал исчезновение «Яковлева» как работу «тех мощных сил, которые были заинтересованы в том, чтобы замести все следы». Молчание в материалах Уайт-холла и Вильгельмштрассе настолько оглушительно, насколько и неоценимо его значение. И, кажется, что если имелись серьезные политические причины, чтобы похоронить дело Яковлева, то успех в этом был достигнут.

Когда Романовы были в Екатеринбурге, маловероятно, чтобы британцы сделали много, чтобы помочь царю. Британские связи с большевиками уже не имели никакого значения после высадки британской армии на Севере России — начальной стадии попытки союзников уничтожить власть большевиков, растянувшейся на несколько лет. Шансы на работу по делу Романовых были упущены. Было также маловероятно, чтобы Лондон мог организовать операцию спасения. Царственные заключенные находились в большевистской цитадели, которая находилась вне зоны боевых действий. Единственный вариант был — провести операцию типа Джеймса Бонда, которую правительство бы одобрило, и от которой оно могло бы отречься в случае ее неудачи.

У

нас нет никаких сведений о том, что какая-либо подобная операция проводилась, хотя агенты в Екатеринбурге в июле 1918 года были, и они, возможно, планировали помощь Романовым. Карл Аккерман связывался с какими-то неизвестными нам людьми, которые наблюдали за Домом Ипатьева до того момента, когда семья исчезла. Он даже полагает, что наблюдатели фактически вступили в контакт с царем: «… новости передавались и к царю и от царя через чердак кирпичного дома, который находился через улицу от дома Ипатьева… Частный телефон в этом доме был связан с домом одного определенного видного делового человека. Человек на чердаке и этот торговец сообщались друг с другом день и ночь, и я помню некоторые секретные фразы, которые они использовали при разговоре, и если кто-либо случайно их подслушал, то ничего бы не понял. Когда наблюдатель на чердаке дома, который находился через улицу, видел царя в саду, он звонил «багаж — на станции», и затем сообщения передавались царю».

Майор Сергей Смирнов, офицер, находившийся в Екатеринбурге в июле 1918 года, написал почти идентичный рассказ об иностранцах, наблюдавших за Домом Ипатьева. Его источником был не названный американец, которого он встретил в то время, и майор узнал от него, что наблюдателем на чердаке в доме напротив был британский консул.

Сэр Томас Престон никогда не подтверждал эту историю, но возможно, что его консульство использовалось, чтобы наблюдать за домом. В июле, по крайней мере один британский офицер тайно находился в его консульстве, так как Престон пишет в своих мемуарах о «британском офицере в штатском, который проник через линию фронта от генерала Пула, командующего военными силами, высадившимися в Архангельске». Престон говорил об этом офицере, как «капитане Джонсе» и сообщил, что его послали для того, чтобы он связался с наступавшими чехами.

Может, это было совпадением, но имя «Джонс» мимолетно упоминалось в сообщении Чарльза Элиота об исчезновении императорской семьи в октябре 1918 года; мы не смогли обнаружить, кем он был или его связь с Романовыми. Если что-либо планировалось, то результатов никаких не было. Нет сомнения, что все в Лондоне, в том числе и король, в конце концов, поверили в смерть всей семьи. Когда Томас Престон возвратился в Лондон и был принят в Букингемском дворце, король Георг V написал в своем дневнике: «19 февраля 1921. Видел г. Престона, нашего консула в Екатеринбурге, который был там, когда дорогой Никки, Алиса и их семья были убиты, он рассказал мне много интересного».

Король Георг V был убежден, что вся семья Романовых была убита, начиная с 1 сентября 1918 года, когда он написал маркизе Милфорд Хавен, что, почти точно, все были убиты. В этом же письме он добавил, немного злобно: «Ужасно подумать, что они возможно были бы спасены, если бы W был в этом заинтересован».

«W» был немецкий кайзер Вильгельм. Как ни странно, он еще быстрее выступил с взаимными обвинениями, чем король Георг. 21 июля 1918 год, после того, как большевики объявили о расстреле царя, официальный немецкий представитель министерства иностранных дел отметил: «Его Величество сегодня особенно настойчиво говорил о необходимости использовать сложившуюся ситуацию в целях осуждения поведения союзнических сил, особенно Англии, которые бросили царя, хотя имели возможность обеспечить безопасность императорской семьи… Для свергнутого царя, которого Англия не могла использовать в дальнейшем, ни британское правительство, ни король, его кузен, ничего не сделали».