Дело скандальных ведьм
Шрифт:
– Почему тебе так подумалось?
– Кажется, больше никому не пытался открутить голову неизвестный сильный Иной, – с сарказмом заметила ведьма.
.
Надзиратели увели арестантку. Задумчивая Вэл вышла из тюремной комнаты для свиданий и чуть не врезалась в широкую грудь бывшего супруга. Чтоб ей белым пухом обрасти, она стала чересчур рассеянной после болезни! И слишком расслабилась в полицейском участке в окружении верных товарищей, даже появление новых запахов перестала мониторить. Вот так и сваливаются на головы адвокатов очередные неприятности!
И нападает из-за угла коварное чувство
Легко сталкиваться с прошлым, когда твёрдо определилась, как относиться к тем событиям и людям, что остались за закрытой дверью прошлых лет. Когда завёрнута в ледяной кокон намерения вычеркнуть из сердца прежнюю привязанность и закована в броню убеждённости верности всех своих поступков и решений. Когда твои мнения и отношения сформированы раз и навсегда и нет сомнений в надёжности тех оснований, на которых базируются твои мнения и отношения. Когда тлеющая в сердце старая любовь – единственное препятствие на пути к будущему счастью, и ты твёрдо веришь, что сможешь загасить дьявольский огонёк осквернённых, но не растоптанных до конца чувств. Вера, увы, не всегда оправдывается, но само её наличие помогает дышать и жить дальше. О том, как жить, Вэл могла бы написать десятки горьких томов, в которых главная мысль выражалась бы словами Ядвиги Коста: «Самоуважение – неплохая, в сущности, штука, и безразличие к мужчине должно рождаться и расти пропорционально количеству невыполненных им обещаний».
Рождения равнодушия к этому мужчине она так и не дождалась. За пять лет противостояния самой себе успело сложиться впечатление, она ушла от него для того, чтобы день за днём его вспоминать и мысленно к нему возвращаться. Даже чёртово уважение к бывшему мужу не кануло в Лету, подогреваемое его судейской мудростью, честностью и неподкупностью, умением разглядеть часто скрываемый второй план во множестве гражданских и уголовных дел, выносимых на его рассмотрение. Прямо скажем, трудно не уважать сильнейшего Иного, не упивающегося своим превосходством над окружающими, а направляющего весь ум и силы исключительно на дело защиты Справедливости. Той Справедливости, что одинакова для всех: и людей и монстров; тех, кто завален деньгами, и тех, кто с трудом зарабатывает на свой кусок хлеба. Изменившийся статус-кво их личных отношений не затронул принципов их совместной работы в сфере права: как судье Вэл доверяла Кэмпбеллу безусловно. Она лишь утратила возможность доверять ему, как близкому мужчине.
Раньше...
...но не теперь.
Теперь ей казалось, с кожи содрали непробиваемую чешую – настолько беззащитной она почувствовала себя под взглядом серебристо-серых, стальных глаз. Настолько не представляющей, что сказать и как сказать. И где сказать – ведь явно не в коридоре тюрьмы для Иных, в котором любой охранник за версту услышит маломальский шёпот! И по которому в их сторону уже направляется Вэнрайт, желающий выспросить всё, что ей позволит рассказать адвокатский долг перед клиентом.
– Ты согласилась взять её в подзащитные.
Судье удалось произнести фразу абсолютно нейтральным тоном, а Вэл усомнилась в своей способности ответить так же. Задушив в зародыше поднявшуюся в душе бурю чувств и вцепившись в мысль, что держать лицо необходимо прежде всего в тех случаях, когда невероятно трудно его удержать, она произнесла:
– Я не нашла веских оснований для самоотвода. Casus belli*, выдвинутый вами, в моём случае не сыграл решающей роли.
Кэмпбелл будто вмиг постарел. Искристо-серые глаза безнадёжно погасли, он глухо подтвердил:
– Приоритетная вина лежала не на ведьме.
Заскрежетав клыками и проклиная все на свете неудачные стечения мест и обстоятельств, Вэл уверено заявила:
– И не на вас. Один из основополагающих принципов правоведения гласит, что ни у кого, даже у самого сильного Иного, нет обязанности исполнить невозможное. Например, жить в вечном недоверии ко всем или противостоять ядам, с которыми никому не под силу мгновенно управиться.
Вэнрайт притормозил, расслышав диалог, а судья впился взглядом в лицо адвоката, тщетно стараясь прочитать в его выражении всё, о чём та думает, и какой смысл вкладывает в свои изречения. Вероятно, что-то судье всё-таки удалось угадать верно, так как лицо его чуть разгладилось.
– Я могу зайти сегодня в вашу контору? – спросил он.
– Боюсь, сегодня на своё рабочее место уже не попаду: мне надо поговорить с полугоблином, а потом тщательно изучить опросные листы присяжных и совместно с Дереком Ривзом согласовать предварительный состав их коллегии. Мой личный помощник закрыл офис на время моей болезни, и я намерена оставить его закрытым до окончания слушания дела «Скандальных ведьм». Буду работать с материалами на дому.
Она выразительно подчеркнула последние слова, и Кэмпбелл, пронзительно заглянув в её глаза, согласно кивнул. В крови Вэл плеснулась вулканическая лава, нетерпение от предвкушения встречи пустило по спине рябь из чешуек. Чтоб у неё хвост отсох, она же не сошла с ума, открыто приглашая его к себе домой? Между ними столько всего успело встать: годы боли и стена недоверия, другая жизнь и новые встречи... А между тем показалось, на теле вновь ощущается тонкая пелена его заклинания, не позволившая врагу скинуть в реку её бездыханное тело. Смотря в спину развернувшегося бывшего мужа, она тихо произнесла:
– Благодарю за спасение моей жизни... судья.
Широкая спина напряглась. Не оглядываясь, Кэмпбелл бросил ледяным тоном:
– Не напрягайтесь так, адвокат. Вот что мне даром не нужно, так это всеобъемлющая благодарность за спасение!
Тьфу! До чего всё сложно с бывшими мужьями! Что за склонность к абсурдным выводам? Он правда решил, она готова всё простить взамен на вовремя протянутую руку помощи?! Жаль, она не дракон – плюнула бы огнём в эту спину, прямую и неумолимую, как Свод законов!
– Правила рассмотрения свидетельских показаний и заявлений предписывают не связывать в одно целое то, что изначально никак не связано, – прошипела Вэл, еле удерживая от атаки жало на отросшем хвосте.
Тут этот гад обернулся, смерил её взглядом, обратил внимание на нервно извивающийся хвост, иронически приподнял левую бровь и сказал:
– Хорошо, адвокат, я очень постараюсь не связывать.
Уф-фф... Что ж, сказала она далеко не всё, но хоть какое-то начало положено.
.