Дело совести (сборник)
Шрифт:
Вопрос, как и всегда, таил в себе опасность, но Свени не медлил с ответом. Майк уже привыкла, что он медленно отвечает на вопросы, а иногда словно и вовсе их не слышит. Необходимость в осторожности была для Свени абсолютно очевидной, и он оттягивал момент, когда его уловки будут раскрыты. Пока что не появилось подозрений, что он сознательно избегает трудных или опасных для него тем.
Но рано или поздно они возникнут, и в этом Свени был уверен. Он не имел опыта обращения с женщинами, но успел уверовать, что Майк — исключительная представительница прекрасного пола. Быстрота ее восприятия
— Полиция Порта, — сказал он. — На такой вопрос у меня есть два ответа, Майк. Если я не мог узнать что-то от мамы, тогда источником информации для меня была полиция. Их разговоры я подслушивал по уцелевшим линиям связи.
Майк тоже смотрела вниз, в туман Впадины. Стоял теплый летний день, и очень долгий — в три с половиной земных дня. Спутник сейчас находился на солнечной стороне Юпитера и вместе с ним все ближе подходил к Солнцу. Ветер, обдувавший камни долины, был нежен, оставляя в неподвижности гигантские побеги ползучих растений, заполнявших дно долины множеством жестких листьев, похожих на миллионы зелено-голубых лент Мебиуса.
Внизу все казалось погруженным в спокойствие, хотя спокойствия там как раз и не было. Гранитные корни ползунов, используя короткое время рассвета, настойчиво вгрызались в стены долины, рождая новые деревья и новые осколки. В теплую погоду лед-4 скачками превращался в лед-3, с грохотом меняя свой объем, и кристаллическая вода вызывала обвалы и оползни, раскалывая скальный массив на глыбы. Свени знал физику процесса — такое случалось и на Луне. Но там происходила перекристаллизация льда-1 в слоях гипса. Конечный же результат был одинаков — скальные оползни.
Отдаленный грохот, приглушенный расстоянием шум далеких подвижек грунта, — все это были обычные летние звуки активности Впадины. И для уха Свени они казались такими же мирными, как и жужжание пчелы для уха землянина, хотя Свени, конечно, никогда не видел пчел, а только читал в книгах. Ганимед был восхитительным миром, хотя и не для человека-землянина, особенно не для землянина.
— Не понимаю, зачем полицейские то и дело врали друг другу, — сказала Майк. — Они же прекрасно знают, что никакого космического пиратства мы не ведем. Мы даже ни разу не взлетали с Ганимеда. Мы и не могли бы взлететь, даже если бы захотели. Зачем же им нужно было делать вид, что они этого не знают, особенно если не подозревали, что их подслушивают. Это бессмысленно.
— Не знаю, — ответил Свени. — Мне никогда и в голову не приходило, что они говорят неправду. Если бы я заподозрил их во лжи, то стал бы искать намеки или улики, пытаясь выяснить, почему же они лгут. Но у меня этого и в мыслях не было. А теперь уже поздно — остается только гадать.
— Но ты наверняка что-то слышал. То, чего не можешь вспомнить, хотя в памяти это сохранилось. Это слушал ты, а не я. Постарайся припомнить, Дон.
— Возможно, — сказал Свени, — они не знали, что говорят неправду. Нет закона, где бы говорилось, что полицейский обязан получать от начальства только правдивую информацию. Начально —
— Звучит правдоподобно, — согласилась Майк. Тем не менее на Свени она не смотрела. Наклонила голову и всматривалась во Впадину, сцепив перед собой ладони. Ее маленькие груди касались поручней. Свени глубоко вздохнул. Запах ползучих стеблей и жестких листьев вдруг стал казаться странно тревожным.
— Скажи, Дон, — произнесла она, — когда ты впервые услышал разговор полицейских на эту тему?
Вопрос внезапно, словно щелчком кнута, вернул его к главной проблеме — выживанию, оставив в мозгу красный вздувшийся рубец. Майк была опасна, очень опасна, и он ни на миг не должен этого забывать.
— Когда? — переспросил он. — Точно не помню. Все дни были на одно лицо. Где-то ближе к концу. Еще мальчиком я привык, что они говорят о нас, как о преступниках. И я не мог понять, почему. Потом решил: потому, что мы такие. Но для меня такой ответ не имел смысла. И я, и мама никогда не нападали на космические лайнеры, уж в этом я был уверен.
— Значит, уже в конце. Я так и думала. Они начали вести такие разговоры примерно тогда, когда энергия вашей батареи уже подходила к концу. Правильно?
Свени долго обдумывал вопрос — раза в два дольше, чем обычно. В присутствии Майк такая пауза была опасна. Он уже знал, куда ведут разговоры с Майк. Быстрый ответ таил в себе смертельную опасность. Нужно было создать видимость мучительных воспоминаний, выжимания информации из прошлого. Информации, как бы бессмысленной для Свени.
Некоторое время спустя он сказал:
— Да, это действительно примерно тогда и началось. Я стал сокращать длительность подслушивания. Энергии оно брало не много, но ее надо было сберегать. Она нам была жизненно необходима. Возможно, я пропустил нечто важное, что объясняло бы эту ложь. Это вполне возможно.
— Нет, — мрачно сказала Майк. — Думаю, ты услышал все, что мог услышать. Все, что ты должен был услышать. ДОЛЖЕН! И думаю, ты истолковал услышанное именно так, как этого хотели они, Дон.
— Может, так оно и было, — медленно произнес Свени, — но не забывай, что я тогда был мальчишкой. Я все воспринимал буквально. Но тогда получается, что они прекрасно знали о нашем существовании. Странно. Кажется, мы тогда еще не начали красть у них энергию. Мы все еще планировали установить на поверхности солнечную батарею.
— Нет, нет, они наверняка знали о вашем существовании еще за несколько лет до налета на купол, до того, как вы начали подключаться к их линии. Рулман недавно как раз об этом говорил. Есть очень простые способы засечь утечку или подключение к телефонной сети. Да и вашу стронциевую батарею тоже не удалось бы долго скрывать. Они выжидали до тех пор, пока не оказались уверены, что смогут вас захватить наверняка. А тем временем скармливали вам дешевую дезинформацию, когда вы их подслушивали.