Дело толстых
Шрифт:
— Конечно, — вздохнул Тарасов, — вы киллерскую цепь выслеживали. Это другой полет, за это ордена дают…
— Ну перестань ты, в самом деле! Ты же профессионал и должен понимать: существуют ситуации, когда полная откровенность может только навредить и…
— Проехали, — перебил Тарасов. — Саша Васнецов в убийстве Гольдмана принимал участие?
— Дался тебе этот Васнецов, — поморщился полковник и произнес по слогам: — Не знаю. Вроде бы как нет… Но точно сказать не могу. Они ж перед камином убийство не обсуждали… Вот пройдут допросы — звони, тогда скажу точно. Но пока мы даже не знаем, как в точности был убит Гольдман. Одни догадки и надежда, что Марта Игоревна сдаст Гудвина со
— Думаешь, сдаст? — поднял брови Валерыч.
— А куда ей еще деваться? — усмехнулся полковник. — Мне эта дамочка уже ночами снится, я ее манеру неплохо изучил. Убийство мужа она обязательно свалит на Гудовина…
— Каким образом? — перебил Тарасов. — У Вовы нет мотива, а у нее как раз наоборот. Может быть, это Гудвин ее паровозом пустит?
— А вот пусть оба постараются, — усмехнулся Николай Иванович, — а мы послушаем. Но мотив, Миша, у Вовы был. И большой. Если бы Гольдман продавал фирму и уезжал в Швейцарию, Гудвин оставался бы совсем без кормушки. Жене хоть какие-то крохи отламывались, а он… вообще с лысой попкой… так-то вот. И думаю, Марта Игоревна жадностью Вовы воспользуется. Уверен просто. Скажет, Гудовин убил ее мужа, ее, бедолагу, запугал-запутал, и только после этого она, бедняжечка, решила от него избавиться.
— Так ведь заказ на убийство Вовы прошел примерно две недели назад…
— А откуда Марта знает, что мы об этом знаем? Она ведь думает, что слежка за ней началась только после исчезновения Бориса Аркадьевича. — Морозов лукаво прищурился. — Пусть поет, а мы послушаем, как она будет оправдываться. Как будет объяснять, что только от страха за свою жизнь убийство Гудовина заказала, как подлый Вова Гудвин на ее глазах мужа прикончил, потом ее запугал-запутал и молчать заставил… Только сдав нам Гудвина, Марта Гольдман сможет оправдать заказ на убийство реальным страхом за свою жизнь. Мужа-то и в самом деле на ее глазах убили.
— Если только она сама ему яду не налила, — хмуро вставил Тарасов.
— Может быть, и так, — согласился полковник. — И считай, если бы не случай, не результаты прослушки «Кредита», вывернулась бы наша Марта Игоревна. «Простите, господа присяжные, боялась очень». Так-то вот, у нее на каждый наш ход — свой противоход имеется.
— А что такого произошло между Гудовиным и Мартой, что она его под пулю выводила?
— Не знаю, Валерыч, честное слово, не знаю. Много еще тайн в этом деле осталось. Кто подбросил собаку? Почему убили Галину Вяткину? И главное — как? Ведь получается, что словно привидение в офисе побывало… Явилось, наделало дел и растаяло… А ведь представь, во вторник с офиса уже глаз не спускали! Каждый шаг, каждого в отдельности человека фиксировали! — Морозов расстроенно помотал головой: — Эх, знали бы заранее, по всему бы офису кинокамер понатыкали! А то, понимаешь ли, получается ерунда какая-то. Судя по времени и появлению людей из офиса, убийца Вяткиной — Фельдман. Каково, а? Шестидесятилетний адвокат-ревматик тело Вяткиной к потоку подвесил. Да он тяжелее мороженой курицы ничего поднять не может! — Морозова так расстраивало собственное головотяпство, что он совсем не обратил внимания на то, что Валерыч уже пару минут слушает его молча, смотрит вдаль и вопросов не задает. — И собаку он не мог подбросить, в отпуске был… — уже медленнее проговорил полковник, словно бы сам себе, но на самом деле пристально всматриваясь в выражение лица старого приятеля. — Миш, а ты, случайно, не знаешь, кто собаку подкинул?
— Знаю, — просто ответил Тарасов.
— Кто?
— Тебе необходимо знать ответ прямо сейчас?
Морозов чуть не задохнулся.
— Конечно! Как давно ты об этом знаешь?!
— Со вчерашнего дня. Помнишь, я тебе вчера звонил, но ты занят оказался? Как я теперь понимаю, вы сегодняшнюю операцию готовили и приехавшего киллера по городу водили?
— Водили, водили, — отмахнулся полковник. — Кто собаку подбросил?
Тарасов сосредоточенно о чем-то подумал, нахмурился и, сев к полковнику лицом, сказал:
— Николай, можно попросить тебя об услуге?
— Ну, — нетерпеливо кивнул Морозов.
— Дай мне пару часиков, свидетель сам к тебе придет.
— Какой свидетель?
— Да есть один человек. Я думаю, ни в чем он не виноват и помочь следствию может добровольно… Потерпи до вечера.
Секунд пятнадцать Морозов безмолвно разглядывал старого приятеля.
Тарасов не был врединой, но искреннее уважение, с которым смотрел на него в тот момент старинный друг Колька Морозов, послужило наградой за несколько минут унижения, пережитого капитаном в кабинете Марты Игоревны при ее аресте. Не был Валерыч врединой, но, положа руку на сердце, нечто подобное все же испытывал. Не очень приятно убедиться, что тебя водил за нос лучший друг.
И Николай Иванович, видимо, уловил отголосок обиды в старинном приятеле.
— Хорошо, — сказал, — подожду. А ты уверен, что свидетель сам придет?
— Уверен.
Полковник потер затылок пятерней и совсем другим, отличным от всего прежнего разговора тоном спросил:
— Может быть, ты также знаешь, кто Вяткину убил?
— Может быть, — уклончиво ответил Валерыч и снова повернулся лицом во двор.
— И кто? — тихо поинтересовался начальник.
— Иваныч, дай мне пару часиков на проверку данных, мне самому еще не все понятно. Пусть твои орлы пока на Гольдман и компанию как следует насядут и крутят их по полной на все. Мне почему-то кажется, что от убийства Вяткиной они так открещиваться будут, что все другое легче на себя возьмут. Нажмите на них через Вяткину.
— Спасибо за совет, Миша, — задумчиво проговорил полковник. — А ты сам-то знаешь, что делаешь?
— Знаю, — кивнул Тарасов и посмотрел в глубь двора, где за кустами акации стоял черный джип с тонированными стеклами. Машина появилась во дворе почти в тот момент, когда из офиса выводили Марту Гольдман в наручниках. Появилась и осталась стоять на мертвом приколе. Только сигаретный дым безостановочно струился из едва приоткрытого окна. — Но пока боюсь всех запутать, не ко времени тебе сейчас догадками голову забивать. Вдруг я ошибся? Дай мне два часа.
— Уверен?
— Уверен. — Два недостающих, центральных куска мозаики сложились за это утро, к тому же Валерыч на самом деле не хотел путать следствие своими непроверенными и в чем-то невероятными догадками. Иногда лучше перестраховаться, чем торопиться. Ребятам сейчас и без него работы выше крыши хватит.
В кармане Морозова запиликал сотовый телефон.
— Да! — резко ответил полковник. — Уже выезжаю. — И поднялся с лавочки: — Ну, Валерыч, не прощаюсь. Жду твоего свидетеля. Хоть намекнуть-то можешь, свидетель чего — убийства Гольдмана, Вяткиной или всего вместе? — спросил на ходу.
— Сам не уверен, — покачал головой Тарасов. Капитан нисколько не лукавил, он действительно только догадывался.
— Ну, тогда жду. — Полковник сел в служебную «Волгу», и машина быстро выехала на проезжую часть.
Тарасов развернулся лицом во двор и какое-то время просто смотрел на черный, теперь уже наглухо закрытый джип. Словно огромный кусок блестящего гранита, этакий монолит, намек на чей-то надгробный памятник появился во дворе. Водитель не мог не видеть внимания к себе Валерыча, знал, что разглядывающий его человек только что разговаривал с начальником городского управления МВД, но не трогал машину с места.