Дело всей жизни. Неопубликованное (др. издание)
Шрифт:
4 июня в 16 часов я прибыл в штаб 3-го Белорусского фронта, располагавшийся в лесу вблизи городка Красное Смоленской области. Там заранее был подготовлен пункт управления с соответствующими средствами связи, обеспечивавший мне постоянную и надежную телефонную, телеграфную и радиосвязь со Ставкой, Генеральным штабом и всеми командующими фронтами и армиями.
Вместе со мной прибыли: заместитель командующего артиллерией Красной Армии генерал-полковник М. Н. Чистяков, который должен был координировать действия артиллерии двух фронтов; заместитель командующего ВВС генерал-полковник авиации Ф. Я. Фалалеев (с той же целью по авиации) и группа офицеров Генерального штаба, возглавлявшаяся состоявшим при мне генералом для поручений генерал-лейтенантом М. М. Потаповым.
Вечером И. Д. Черняховский ознакомил нас с окончательно отработанным командованием фронта планом операции, с задачами армий и доложил о проделанной
Согласно директиве Ставки от 31 мая 1944 года этот фронт был обязан, проведя операцию во взаимодействии с левым крылом 1-го Прибалтийского и войсками 2-го Белорусского фронтов, разгромить витебско-оршанскую группировку врага. Для этой цели предусматривалось нанести два удара: один 39-й и 5-й армиями на севере фронта, причем 39-я, обходя Витебск с юго-запада, во взаимодействии с левым крылом 1-го Прибалтийского фронта, должна была разгромить витебскую группировку врага и овладеть Витебском, а 5-я через Богушевск, Сенно и Лукомль пробиваться к верхнему течению реки Березины; другой удар – 11-й гвардейской и 31-й армиями, разгромив оршанскую группировку врага, развивать наступление вдоль Минской автострады на Борисов. Подвижные войска (конницу и танки) предлагалось использовать для развития успеха в общем направлении на Борисов. К началу операции фронт имел 6445 стволов артиллерии и минометов (от 76-мм и выше), 689 установок реактивной артиллерии, 1810 танков и самоходных орудий (с учетом стоявшей в резерве 5-й гвардейской танковой армии) и 1864 боевых самолета.
По решению командующего фронтом для выполнения этих задач создавались ударные группы в 39-й армии (командующий генерал-лейтенант И. И. Людников, член военного совета генерал-майор В. Р. Бойко, начальник штаба генерал-майор М. И. Симиновский) – 84-й и 5-й гвардейский стрелковые корпуса в составе 5 стрелковых дивизий и 28-я танковая бригада; в 5-й армии (командующий генерал-лейтенант Н. И. Крылов, член военного совета генерал-майор И. М. Пономарев, начальник штаба генерал-майор Н. Я. Прихидько) – 72-й и 65-й стрелковые корпуса в составе 6 стрелковых дивизий, 153-я и 2-я гвардейская танковые бригады; в 11-й гвардейской армии (командующий генерал-лейтенант К. Н. Галицкий, член военного совета генерал-майор П. Н. Куликов, начальник штаба генерал-майор И. И. Семенов) – 8-й и 36-й гвардейский стрелковые корпуса в составе 5 стрелковых дивизий и 120-я танковая бригада; в 31-й армии (командующий генерал-лейтенант В. В. Глаголев, член военного совета генерал-майор Д. А. Карпенков, начальник штаба генерал-майор М. И. Щедрин) – 71-й и 36-й стрелковые корпуса в составе 5 стрелковых дивизий и 213-я танковая бригада.
Второй эшелон фронта составляли подвижные соединения: 3-й гвардейский механизированный корпус, 3-й гвардейский кавалерийский корпус, а в последующем и 5-я гвардейская танковая армия; в 11-й гвардейской армии – 2-й гвардейский танковый Тацинский корпус.
По плану, утвержденному командующим фронтом, из артиллерийских и танковых средств фронта, для обеспечения успеха на армейских участках прорыва фронта обороны врага, привлекались 5764 орудия и миномета, или 80,1 % общего количества стволов, что составляло в среднем на 1 км фронта прорыва до 175 стволов; 1466 танков и САУ, или 80,9 % от общего количества, что составляло общую плотность на 1 км участка прорыва до 44 единиц. Это позволяло рассчитывать на успех предстоящей операции.
Проверкой было установлено, что командование, штаб и политуправление фронта уделяют серьезное внимание маскировке прибывавших на фронт общевойсковых, танковых, артиллерийских соединений и других специальных войсковых частей и всевозможных воинских грузов. Офицеры штаба фронта встречали на станциях выгрузки войска и сопровождали их в указанные для них районы сосредоточения, строжайше требуя мер маскировки. Категорически запрещалось производить днем перегруппировки и крупные передвижения войск; осуществлять рекогносцировки большими группами командного состава; нарушать существовавший ранее режим огня; производить ознакомительные облеты занятых противником территорий. Маскировка районов сосредоточения повседневно проверялась с воздуха офицерами штаба фронта. Одновременно проводился ряд хорошо продуманных и умело организованных мероприятий с целью дезориентации противника. Серьезно была организована и боевая подготовка войск на хорошо оборудованных полигонах и учебных полях в тылу, куда дивизии и специальные части, предназначенные для прорыва, последовательно и скрытно выводились во вторые эшелоны.
Во всем чувствовался мудрый опыт командования и штабов всех степеней фронта, накопленный на протяжении войны.
5 июня командование фронта рассматривало планы армий по проведению операции. Докладывали командармы И. И. Людников (39-я армия) и В. В. Глаголев (31-я
6 июня с утра мы с И. Д. Черняховским побывали в 5-й армии Н. И. Крылова, на участке прорыва детально проанализировали планы командующего и начальников родов войск армии.
Особое внимание было уделено вопросам использования артиллерии и увязке действий пехоты, танков, артиллерии и авиации. По всем вопросам была достигнута полная договоренность, и мы покинули армию вполне уверенными в том, что она находится в твердых, умелых и надежных руках.
В ночь на 7 июня я доложил Верховному, что на 3-м Белорусском и 1-м Прибалтийском фронтах за эти дни никаких изменений в оперативной обстановке не произошло, подготовка войск в 3-м Белорусском проходит в сроки, установленные планом. 7 июня вместе с Черняховским, Фалалеевым и командованием 1-й воздушной армии мы обсуждали задачи, стоявшие перед авиацией. На рассвете 8 июня я, вместе с М. Н. Чистяковым и Ф. Я. Фалалеевым, перелетели на 1-й Прибалтийский фронт.
Командующего фронтом Ивана Христофоровича Баграмяна я знал еще до Великой Отечественной войны по учебе в Академии Генерального штаба, а начальника штаба Владимира Васильевича Курасова – еще раньше, до совместной учебы в этой академии. Наше первое знакомство с ним состоялось в 1935–1936 годах во время оперативно-стратегических полевых поездок, проводившихся командующим Белорусским военным округом И. П. Уборевичем. Я тогда работал начальником отдела боевой подготовки в штабе Приволжского военного округа, командование которого привлекалось на эти поездки в роли одного из армейских управлений. В. В. Курасов служил тогда в Белорусском военном округе. В 1940 году, после того как я был назначен на должность заместителя начальника Оперативного управления Генштаба, по моему предложению на мою прежнюю должность – начальника отдела оперативной подготовки Генштаба был переведен старший преподаватель Академии Генштаба В. В. Курасов. В первых числах августа 1941 года я стал начальником Оперативного управления и заместителем начальника Генерального штаба, а В. В. Курасов – заместителем начальника Оперативного управления. Он много помогал Б. М. Шапошникову и мне в те тяжелые месяцы войны. На протяжении последующих лет возглавлявшиеся Владимиром Васильевичем штабы армий и фронтов всегда получали высокую оценку Ставки Верховного Главнокомандования и руководства Генерального штаба. Установившимися между нами в те годы дружественными отношениями мы оба очень дорожили.
Итак, военная служба снова, в третий раз привела меня туда, где мне довелось быть во время Гражданской войны и в 30-е годы. Естественно, нахлынули воспоминания. Но действительность быстро вернула меня к напряженным повседневным делам. Весь день 8 июня мы пробыли на КП И. X. Баграмяна. Заслушали доклады командующего, начальника штаба, начальников родов войск и члена военного совета фронта о ходе подготовки к операции, ее материальном обеспечении. Согласно директиве Ставки от 31 мая, командованию 1-го Прибалтийского фронта на первом этапе стратегической Белорусской операции приказывалось во взаимодействии с 3-м Белорусским фронтом разгромить витебско-лепельскую группировку противника и выйти на южный берег Западной Двины в районе Чашники, Лепель, для чего силами 6-й гвардейской и 43-й армий предусматривалось прорвать оборону противника юго-западнее Городка (в 35 км северо-западнее Витебска).
Решая задачу, войска фронта обязаны были форсировать Западную Двину и овладеть Бешенковичами, а частью сил во взаимодействии с правым крылом 3-го Белорусского фронта разгромить витебскую группировку противника и освободить Витебск, чтобы в дальнейшем, развивая наступление на Лепель, прочно обеспечивать главную группировку фронта с севера на полоцком направлении.
В состав 1-го Прибалтийского фронта к началу Белорусской операции входили: 4-я ударная армия (командующий генерал-лейтенант П. Ф. Малышев, член военного совета генерал-майор Т. Я. Велик, начальник штаба генерал-майор А. И. Кудряшов) – 14-й, 83-й и 100-й стрелковые корпуса; 6-я гвардейская армия (командующий генерал-лейтенант, вскоре генерал-полковник И. М. Чистяков, член военного совета генерал-майор К. К. Абрамов, начальник штаба генерал-майор В. А. Пеньковский) – 22-й и 23-й, 103-й и 2-й гвардейский стрелковые корпуса; 43-я армия (командующий генерал-лейтенант А. П. Белобородое, член военного совета генерал-майор С. И. Шабалов, начальник штаба генерал-майор Ф. Ф. Масленников) – 1-й, 60-й и 92-й стрелковые корпуса; 3-я воздушная армия (командующий генерал-лейтенант авиации Н. Ф. Папивин, начальник штаба генерал-майор авиации Н. П. Дагаев); 1-й танковый корпус генерал-лейтенанта танковых войск В. В. Будкова; ряд других стрелковых, танковых, самоходно-артиллерийских, артиллерийских и инженерных соединений и частей, подчиненных непосредственно командованию фронта.