Дело всей жизни. Неопубликованное (др. издание)
Шрифт:
После обсуждения в Ставке ряда вопросов план и сроки операции были окончательно утверждены. Г. К. Жуков получил вслед за тем задание подготовить отвлекающую операцию на Калининском и Западном фронтах. На меня Ставка возложила координирование действий всех трех фронтов сталинградского направления при проведении контрнаступления. До начала одной из величайших по своему значению военных операций в истории человечества оставалось несколько суток…
Победа в битве на Волге
Борьба за город. – Долгожданный день. – Кольцо сомкнулось. – От Ватутина к Голикову. – Замысел операции «Сатурн». – К. К. Рокоссовский. – Опять под Сталинградом. – Угроза с юга. – Против Манштейна. – Мы победили
В то время, как наши войска на сталинградском направлении все свое внимание сосредоточили на
В эти дни по указанию Ставки мне пришлось вернуться на Сталинградский фронт. Мне было приказано завершить работу по подготовке этого фронта к наступлению, а командующий фронтом всецело переключился на руководство обороной города.
В первые дни операции ведущую роль играл Юго-Западный фронт, штаб которого находился в городе Серафимовиче. Там для меня Генштабом был подготовлен пункт руководства Юго-Западным, Донским и Сталинградским фронтами, предназначенными к участию в наступательной операции, куда я и собрался перебраться 17 ноября. Однако И. В. Сталин по телефону предложил мне прибыть 18 ноября в Москву для обсуждения одного из вопросов, касающихся предстоящей операции. Ничего более конкретного он мне не сообщил. В 18 часов в кремлевском кабинете Сталина проходило заседание Государственного Комитета Обороны. Сталин немедленно принял меня и предложил, пока шло обсуждение ряда крупных хозяйственных вопросов, ознакомиться с поступившим на его имя письмом командира 4-го механизированного корпуса В. Т. Вольского, предназначенного для выполнения решающей роли в предстоящей операции на участке Сталинградского фронта. Комкор писал в ГКО, что запланированное наступление под Сталинградом при том соотношении сил и средств, которое сложилось к началу наступления, не только не позволяет рассчитывать на успех, но, по его мнению, безусловно обречено на провал со всеми вытекающими отсюда последствиями, и что он, как честный член партии, зная мнение и других ответственных участников наступления, просит ГКО немедленно и тщательно проверить реальность принятых по операции решений, отложить ее, а быть может, и отказаться от нее совсем.
ГКО, естественно, потребовал от меня дать оценку письму. Я выразил удивление по поводу письма: в течение последних недель его автор активно участвовал в подготовке операции и ни разу не высказывал ни малейшего сомнения, как по операции в целом, так и по задачам, поставленным перед войсками вверенного ему корпуса. Более того, 10 ноября на заключительном совещании он заверил представителей Ставки и военный совет фронта, что его корпус готов к выполнению задачи, а затем доложил о полной боеспособности и об отличном, боевом настроении личного состава этого соединения. В заключение я заявил, что никаких оснований не только для отмены подготовленной операции, но и для пересмотра сроков ее начала, на мой взгляд, не существует.
Сталин приказал тут же соединить его по телефону с Вольским и после короткого и отнюдь не резкого разговора с ним порекомендовал мне не обращать внимания на это письмо, а автора письма оставить в корпусе, так как он только что дал ему слово – во что бы то ни стало выполнить поставленную корпусу задачу. Окончательно вопрос о нем как о командире корпуса должны были решить по результатам действий корпуса, о которых в первые дни операции Сталин приказал мне доложить ему особо. После этого он предложил мне незамедлительно отправиться на фронт. Утром 19 ноября, то есть в день начала операции, я был в Серафимовиче. Никого из ответственных работников фронта я здесь не застал. К полудню я прибыл в 5-ю танковую армию П. Л. Романенко, которая наносила основной удар на Юго-Западном фронте.
Наступление Юго-Западного и правого крыла Донского фронтов началось, как и намечалось планом, с утра. Сильный туман и снегопад исключили возможность использовать в период подготовки удара и в момент самой атаки боевую, особенно штурмовую, авиацию и резко снижали эффективность артиллерийского огня. В первые два часа отдельные дивизии 5-й танковой армии, преодолев первую позицию главной полосы обороны врага, продвинулись в глубину на 2–3 км. Однако некоторые из войсковых соединений, встречая сопротивление противника и отражая его постоянные контратаки, наступали крайне медленно. Чтобы обеспечить обязательный прорыв в этот день всей тактической зоны фашистской обороны, командующий фронтом принял решение немедленно ввести в дело 1-й танковый корпус В. В. Будкова и 26-й танковый корпус А. Г. Родина. Их танковые бригады с ходу
Это было первое крупное окружение, в котором оказались немецко-фашистские войска с начала войны. Во второй половине дня военные действия на всех трех фронтах, осуществлявших операцию, несмотря на отчаянное, постепенно возраставшее сопротивление ошеломленного внезапностью врага, продолжали развиваться для нас исключительно успешно. Наступавшие вслед за подвижными войсками стрелковые дивизии все теснее и теснее сжимали кольцо, создавая сплошной внутренний фронт окружения. Одновременно командование Юго-Западного и Сталинградского фронтов принимало меры к тому, чтобы как можно быстрее и дальше отодвинуть внешний фронт наступления и, тем самым, еще более изолировать окруженную группировку врага от его войск. Таким образом, первый, наиболее ответственный этап наступательной операции был блестяще завершен. Стратегическая инициатива на советско-германском фронте вновь перешла к Красной Армии.
К исходу 23 ноября создать сплошной внешний фронт окружения нам не удалось. Его общая протяженность составляла более 450 км. Из них нашими войсками было прикрыто не более 265 км. Минимальное удаление от внутреннего фронта окружения на самых ответственных направлениях не превышало 15–20 км. Но и у гитлеровцев не имелось сплошной линии обороны против наших войск. Более того, нам стало известно, что в результате столь удачных и абсолютно неожиданных для врага действий советских войск за последние пять суток на таком важнейшем участке, как Лихая – Ростов, образовалась огромная брешь, не занятая фашистами. Отсутствие у противника в непосредственном оперативном тылу резервов усугубляло остроту его положения.
Вечер 23 ноября застал меня в войсках Юго-Западного фронта. Обсудив с фронтовым командованием, а затем по телефону с командующими Сталинградским и Донским фронтами оперативную обстановку и наметив наиболее целесообразный план дальнейших действий, я доложил Верховному Главнокомандующему наши соображения и предложения. Они сводились к следующему. Гитлеровцы в самом срочном порядке, безусловно, примут все меры к тому, чтобы при максимальной помощи извне выручить свои войска, окруженные под Сталинградом; поэтому важнейшей задачей для нас является скорейшая ликвидация окруженной группировки врага и освобождение своих сил, занятых этой операцией; до решения этой основной задачи нужно как можно надежнее изолировать окруженную группировку от подхода неприятельских войск; в этих целях необходимо быстро создать прочный внешний фронт и иметь за ним достаточные резервы из подвижных войск. Я доложил также, что войска всех трех фронтов, находящиеся на внутреннем фронте окружения, с утра 24 ноября без какой-либо существенной перегруппировки и дополнительной подготовки продолжат решительные действия по ликвидации окруженного противника.
Верховный Главнокомандующий одобрил наши выводы и действия и предложил, исходя из благоприятной, сложившейся для нас на среднем течении Дона обстановки, наметить проведение новой (о ней уже шла речь в Ставке) наступательной операции силами Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов, чтобы расширить фронт нашего наступления и нанести врагу дополнительный и, по возможности, как можно более чувствительный удар в общем направлении на Миллерово, Ростов. Предполагалось, что успех этой операции может создать условия для полного разгрома противника на южном крыле советско-германского фронта и вместе с тем, при наличии наших активных действий на тормосинском направлении, надежнее обеспечить с запада ход ликвидации окруженной группировки врага. Верховный Главнокомандующий приказал мне в ближайшие дни вместе с командующими Юго-Западным и Воронежским фронтами рассмотреть этот вопрос на месте и представить в Ставку соответствующие соображения.