Дело, взорвавшее СССР
Шрифт:
В моем представлении такого рода духовный опыт связывается с русской классической литературой и классиками Востока.
Среди русских писателей XIX века благодарная память вызывает целый ряд славных имен от А. Пушкина до Л. Толстого и А. Чехова. Без чтения их произведений невозможно выполнить великий завет В. И. Ленина, определяющий наше отношение к культурному наследию. И все же особенно близок мне И. С. Тургенев — своим задушевным лиризмом, любовью к природе, мастерством лепки образов. Инсаров, герой его романа «Накануне», — один из моих любимых героев. Многому научился я, читая произведения Н. В. Гоголя.
Что же касается классики Востока, то среди ее величайших образцов необходимо прежде всего назвать творения Алишера Навои…»
Отметим, что Рашидов
Бессмертные творения А. Навои, написанные 500 лет назад, часто помогали Рашидову говорить о… современности. Ведь в те годы в большом ходу был «эзопов язык» и в той же прессе невозможно было написать о многих негативных явлениях — к примеру, о разложении части партийной номенклатуры. Поэтому даже кандидату в члены Политбюро Рашидову, если и приходилось говорить об этом, то только вскользь, мимоходом, не акцентируя на этом особого внимания. Однако, беря на вооружение бессмертные строки Навои, Рашидов находил возможность говорить с людьми куда более откровенно. Вот почему в свое собрание сочинений он включил статью о творчестве великого мыслителя и просветителя, где есть следующие строки:
«Разящей критике придворной камарильи и восславлению людей труда посвятил Навои всю свою неспокойную жизнь, всю деятельность, полную борьбы, все свое творчество…
Главными объектами саркастически-бичующей поэзии Навои были прежде всего правители, истязавшие и грабившие народ, поощрявшие и поддерживавшие всякого рода авантюристов и вымогателей…
Меч своей сатиры поэт обрушивает не только на антинародных правителей и их окружение, но и на богачей, которые, присвоив чужое добро, используют его против своей же страны, против народа. Навои подвергает беспощадному осмеянию и тех, кто холопствует перед богачами-кровопийцами, в угоду им унижает человеческое достоинство, продает свою совесть. Без жалости бичуя их, Навои возвышает честных и благородных людей:
Достойнейшим того мы назовем, Кто благороден сердцем и умом. Муж — пусть его добро один медяк, — Коль благороден духом, — не бедняк. Но кто души величия лишен, Тот подлинно и нищ и обделен… Разбогатеет низкий человек — И над казной своей дрожит весь век. И если он медяк в ладонь возьмет, Ладонь ему и смерть не разожмет.…Навои срывал маски и с неправедных судей, ради личной наживы топтавших справедливость, торговавших
Выше уже писалось о том, каким интернационалистом был Рашидов. Особенно теплые чувства он испытывал к русским людям. На протяжении более двух десятков лет, пока он находился у руководства республики, он проводил в Узбекистане разного рода мероприятия, посвященные изучению русского языка и русской культуры. Вот и в своей статье о творчестве А. Навои он писал следующее:
«Но особо выделяет поэт представителей русского народа, занимавших почетное место в огромной армии Искандера (шах Искандар — герой эпической поэмы А. Навои «Стена Искандара». — Ф. Р.).Навои уподобляет их «белому коню небосвода — солнцу» и говорит, что они — «для хороших благо, а для плохих — горе»…»
За все годы правления Рашидова в Узбекистане только однажды случилось ЧП с национальным уклоном: те самые события апреля 1969 года, когда после футбольного матча в Ташкенте произошли столкновения между узбекской и русскоязычной частью населения. О закулисной подоплеке этих событий я уже писал выше (целью их была дискредитация и смещение Рашидова). Однако до сих пор среди отдельных историков бытует мнение, что Рашидов каким-то образом повинен в этих волнениях. Например, тогдашний начальник 5-го управления КГБ СССР (идеология) Ф. Бобков так отзывается на этот счет:
«Следовало предать огласке эти случаи, принять меры, чтобы не допустить в будущем подобных эксцессов. Но этого вовсе не желал первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Рашидов. Такие неприятные эпизоды не красят республику, а следовательно, националистических проявлений у узбеков быть не может. Рашидов не только не принял никаких мер, но сделал все, чтобы скрыть эти факты от Москвы…»
Хотелось бы спросить уважаемого генерала КГБ, каким это образом Рашидов намеревался скрыть массовые беспорядки, которые произошли не в каком-то отдаленном кишлаке, а в столице союзной республики, насчитывающей 1,5 млн. жителей? Как это вообще возможно было сделать, учитывая, что сотни людей были свидетелями этих беспорядков и многие из них тут же бросились телеграфировать об этом как в ЦК КП Узбекистана, так и в Москву, в тамошний ЦК КПСС? Кроме этого, в Ташкенте находились постоянные «глаза и уши Москвы»: 2-й секретарь ЦК КП Узбекистана и председатель республиканского КГБ, которые по долгу службы обязаны были сообщить об этих событиях в Центр. Так что скрыть эти события даже при всем своем желании Рашидов не имел никакой возможности. И он их не скрывал, лично рассказав обо всем Брежневу по «вертушке». В результате в Ташкент был прислан спецбатальон из союзного МВД.
Бобков пишет, что подобные эксцессы всегда надо предавать огласке, чтобы они больше никогда не повторялись. Рашидов поступил иначе: он не стал выносить этот инцидент на суд общественности (кстати, посоветовавшись с Москвой), однако сделал все от него зависящее, чтобы подобное больше не случилось. И ведь не случилось: столкновений на национальной почве в Узбекистане при Рашидове (а он после этого руководил республикой еще 14 лет) больше не было. И Узбекистан, населенный более 100 нациями и народностями, считался одним из самых спокойных регионов страны. Там не было ни диссидентов, ни оголтелых националистов, коих в других советских республиках было хоть отбавляй. Взять, к примеру, такую республику, как Армения.
Среди закавказских республик (вместе с Грузией) ее высшая элита была наиболее сепаратистки настроена, это. нашло свое отражение даже в ее гербе: на нем, помимо обязательных серпа и молота, было изображение Большого и Малого Арарата, которые находились на территории другого государства — в Турции (Арарат только виден с территории Армении). Сами турки называли подобное изображение (кстати, единственное среди советских гербов) «символической экспансией». Однако на все упреки по этому поводу армяне отвечали весьма оригинально: дескать, у самих турок на их гербе изображен полумесяц, хотя Луна тоже не является турецкой территорией.