Дело застенчивой обвиняемой
Шрифт:
В юридических кругах предсказывалось, что в этом деле у защиты Мейсона нет шансов устоять. Единственное, на что он мог надеяться, – это призвать на помощь разные технические формальности и с помощью юридических фокусов и изобретательности помешать исполнению правосудия. Сумеет он или нет осуществить это – было предметом споров. Шансы были один к десяти против него. По мнению представителей суда, Мейсон находился в положении дырявого кувшина, понапрасну пытающегося снова и снова черпать воду из колодца.
Гамильтон Бюргер приступал к
– Вы, леди и джентльмены, члены суда присяжных, несомненно, прочитали заявление адвоката защиты, сделанное прессе, что его клиентку распинают на кресте случайного стечения обстоятельств. Обвинение надеется доказать, что обвиняемая обдуманно стала отравительницей, убийцей, шантажисткой и оказалась в ловушке ее собственной порочности.
Гамильтон Бюргер поклонился присяжным и, повернувшись, с громыханием сел на свое место за судейским столом, всем своим видом напоминая огромного мстительного медведя гризли, сила и свирепость которого легко могли сокрушить любое сопротивление.
– Желает ли защита сделать какое-либо заявление? – спросил судья Эшхерст.
– Пока нет, – сказал Мейсон.
– Обвинение может вызывать свидетелей, – сказал судья, повернувшись к окружному прокурору.
– Доктор Медли П. Грэнби, – объявил Гамильтон Бюргер.
Доктор Грэнби вышел вперед и принял присягу.
– Оговариваю для себя право на перекрестный допрос доктора в отношении его квалификации как врача и хирурга, – сказал Мейсон.
– Хорошо, – сказал Гамильтон Бюргер. – Доктор, ваше полное имя – Медли Проснет Грэнби, и вы тот врач, который лечил Мошера Хигли все время, включая и последнюю болезнь?
– Да.
– Вы видели Мошера Хигли в момент его смерти?
– Я прибыл туда почти сразу после того, как Мошер Хигли скончался.
– Как он внешне выглядел? Что вы заметили?
– Я заметил красноту на коже, и потом эта история о том…
– Одну минуту, – вмешался Мейсон. – Мы возражаем против любых историй на том основании, что это слухи. Насколько я понимаю, доктор, вы сейчас ссылаетесь на сказанное вам сиделками, которые там дежурили?
– Да, верно.
– Это слухи, – постановил судья Эшхерст. – Строго придерживайтесь физической внешности.
– Я заметил довольно странную красноту кожи. Этот человек пил шоколад, когда он получил роковой…
– Одну минуту, – сказал Мейсон. – Я ходатайствую, чтобы эта часть ответа была отведена как являющаяся выводом свидетеля и не соответствующая вопросу. Тот факт, что покойный, очевидно, пил шоколад, весьма определенно является выводом свидетеля.
– Этот свидетель – медицинский эксперт, – сказал Гамильтон Бюргер. – Он имеет право представить свое мнение.
– Он может делать медицинские заключения, но не может превращаться в эксперта по косвенным уликам и может говорить только о том, что сам видел.
– С позволения высокого суда, это весьма очевидная техническая формальность.
– Обвиняемая официально сообщает, – сказал Мейсон, – что с учетом обстоятельств данного дела она намерена полагаться на любую техническую формальность, которую закон предоставляет ей для ее защиты. Вещи, к которым прокурор относится как к техническим формальностям, являются гарантиями, которые закон предоставляет обвиняемой, чтобы предотвратить возможность ее несправедливого осуждения. Защита намерена настаивать на том, чтобы ни одна из таких гарантий не была проигнорирована.
– Ходатайство защиты принимается, – постановил судья Эшхерст. – Часть, касающаяся того, что покойный, очевидно, пил шоколад, должна быть опущена.
– Очень хорошо, – с раздражением сказал Гамильтон Бюргер. – Что вы действительно видели, доктор? Вы теперь понимаете суть возражения, сделанного защитой?
– Я видел Мошера Хигли, который был моим пациентом. Он был мертв. Я заметил определенную красноту кожи и осколки разбитой чашки на полу. Я видел шоколад или жидкость, которую я принял за горячий шоколад, потому что она пахла шоколадом, пролитую на полу и на ночной рубашке, которая была надета на Мошере Хигли.
– Присутствовали ли вы, когда тело Мошера Хигли, в соответствии с указанием суда, было эксгумировано? – спросил Гамильтон Бюргер.
– Да.
– Вы участвовали во вскрытии тела? Пришли ли вы к заключению по поводу причины смерти?
– Да.
Что явилось причиной смерти?
– Я решил, что Мошер Хигли умер от яда.
– Что это был за яд?
– Цианистый калий.
– Перекрестный допрос, – торжествующе сказал Бюргер.
– Доктор, в тот момент, когда вы видели Мошера Хигли, – сказал Мейсон, – заметили ли вы все эти симптомы, которые подчеркнул окружной прокурор?
– Да.
– Вы внимательно отнеслись к ним?
– Ну… нет. Я их видел. Это все, что я могу сказать.
– Значит, вы не отнеслись к ним внимательно?
– В тот момент нет.
– Почему?
– Потому что я не знал, что эти вещи будут иметь значение.
– Вы были вызваны как врач?
– Да.
– Вы знали, что этот человек умер и вам придется заверить причину его смерти?
– Да.
– Следовательно, вы осмотрели тело и все вокруг для определения причины смерти?
– И да и нет.
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что я сделал то, что я бы назвал поверхностным осмотром.
– В результате такого осмотра вы в тот момент пришли к выводу относительно причины смерти?
– Я же подписал свидетельство о смерти.
– Доктор, не уклоняйтесь от вопроса. Я спрашиваю вас, пришли ли вы в тот момент к выводу относительно причины смерти?
– Ну… Да.
– И вы решили, что этот человек умер в результате коронарного тромбоза, ведь так?
– Да.